Другой край мира (СИ) - Иолич Ася

Тили с улыбкой пожала плечами.

– Паррита, мне нужно идти. Я думаю, обязательно найдётся девушка, которая станет заботится о нём.

– Надеюсь, ох, надеюсь... Телом-то он вон какой вымахал, а в душе – совсем ещё дитя. Боюсь я, как бы не разбили ему сердечко, – вздохнула она.

– Я лично прослежу, чтобы такого не случилось, – тихо, но твёрдо сказала Тили. – Обещаю.

Она вышла на улицу. День близился к закату, и она заволновалась. Из-за того, что она заснула рядом с Коде, она наверняка пропустила приход Ретоса. С другой стороны, с отцом постоянно находилась мама, а Коде остался считай что один, и она просто не могла уйти. Да и не хотела. Откровенно говоря, больше всего на свете ей хотелось сейчас вернуться к нему и больше никогда и никуда не уходить. Но она вспомнила взгляд мамы, холодный, как ледники, из которых брала начало Фно, и праздничный стол, за которым все молчали, и каждому из гостей невыносимо хотелось быть где угодно, только не на этом... празднике.

В воротах их двора она нагнулась погладить Ашту, которая лениво зевнула, мяукнув, и сразу исчезла за углом. В отличие от Шоша, она была почти неуловима, хотя мышей уничтожала исправно и частенько складывала их у двери кладовой, как бы показывая свою ценность для всего двора.

Тили прошла мимо летнего очага к зимнему, с благодарностью взглянула на полный ларь лепёшек, обернулась проверить заслонки печи и ахнула, увидев подругу, спящую на узкой скамье у печи.

19. Верделл

Аяна проснулась от возгласа Тили и почувствовала, что тело будет по меньшей мере до завтра припоминать ей каждую дощечку этой несчастной скамьи, на которой её угораздило заснуть. Она сморщилась, потирая шею руками, потом встала и попробовала хоть немного размять затёкшие конечности. Тили пыталась ей помочь, тиская руки и ноги, и в конце концов Аяна смогла разогнуться и даже потянуться.

– Ты давно тут спишь? – спросила Тили. – Как ты умудрилась тут заснуть? Айи, тебе нужно срочно в купальню, как следует размять тело в тёплой воде.

Аяна вспомнила купальню. По её телу пробежали мурашки.

– Айи, что с тобой? Ты чего молчишь? Просыпайся, я вернулась! Ты не видела, Ретос или Сола приходили?

– Я не видела. Я заснула сразу после того, как вынула лепёшки из печи.

– Ничего себе. Кстати, спасибо тебе большое за помощь. Возьми с собой несколько.

– Не надо, я завтра испеку у нас. Подожди, это что же, уже вечер? – изумилась Аяна, выглянув в окно. – Сколько же я спала?

– Не знаю, но совет ты точно проспала. Я проходила мимо общего двора, и там было очень много народа.

– Ну вот, а я хотела пойти и послушать. Тили, я пойду домой, пусть хоть мама мне расскажет.

Аяна расстроенно сгорбилась и сунула руки в карманы. Её пальцы нашарили на дне кармана что-то небольшое и жесткое, она вытащила предмет наружу и с удивлением осмотрела. Это был небольшой круглый камешек. Какое-то мгновение она пыталась понять, как этот камешек мог оказаться в её кармане, но вдруг внезапное воспоминание поразило её, как удар молнии. Она вздрогнула и резко бросила его на пол.

– Айи, что с тобой? – Тили удивлённо наблюдала за подругой, которая вдруг на миг замерла, а потом с отвращением передёрнулась и швырнула на землю какой-то маленький предмет. – Что это?

– Это напоминание о том, что я делала мерзкие вещи, – сказала Аяна, в очередной раз задаваясь вопросом, почему там, у купальни, она не ушла сразу, а продолжала смотреть. – О том, как низко я могу пасть. Тили, ты просто не представляешь, с кем ты дружишь. Я лучше пойду. Прости меня.

Она вышла из комнаты, и Тили, проводив её изумлённым взглядом, нагнулась над полом. Мама будет ругаться, если наступит на мусор у очага. Она любит, когда пол чисто выметен.

Наконец она нашла и подняла то, что бросила Аяна, и, увидев всего лишь маленький камешек, пнула его ногой на улицу, взяла лепёшку и направилась к маме, жуя на ходу.

Аяна шла домой нога за ногу. Она понимала, что, проспав так долго днём, вряд ли быстро заснёт ночью. А ещё мама говорила, что после совета они должны были пойти на общий двор работать, и ей было стыдно за то, что она вместо работы дремала у печи на скамейке. При мысли об этой скамейке спина заныла, и Аяна чуть не заплакала. Всё вокруг шло как-то не так, криво, косо, неправильно.

Подходя к воротам, она прислушалась. Во дворе было тихо, она вошла в подворотню и вспомнила, как на этом самом месте Конда поймал её за плечи. А за несколько дней до этого на этом же месте Нэни и Миир...

Аяна в отчаянии схватилась за голову. Такое бывало, когда она вязала шнурок из цветных ниток и где-то подхватывала петлю не того цвета, а через несколько рядов вязания обнаруживала ошибку и распускала шнурок до неверной петли. Где же теперь случилась та неверная петля? Сегодня, когда она уснула у печи? Вчера, когда она нагнулась к окну купальни? Или тогда, когда она вскочила, не дав Алгару поцеловать её, и показала на огонёк вдали?

Она зашла к Пачу и обняла его. Ох, надо было взять лепёшки, которые предлагала Тили. Можно было бы порадовать его сейчас. Она поцеловала Пачу в бархатный нос, а он нежно ухватил её за волосы губами. Она вспомнила, что обещала Тили научить его опускаться на колени.

– Прости, мой хороший. Завтра угощу тебя, – сказала она и вдруг услышала какой-то звук сверху, с сеновала.

Аяна бросила встревоженный взгляд на Пачу, но он был спокоен. Она тихо закрыла за собой денник и кинулась наверх по лестнице, вспоминая, как вчера из-за медлительности упустила источник шума.

В этот раз ей повезло. В полутьме она разглядела, что в сене, закутавшись в одеяло, сидел кто-то коротко стриженый и вихрастый.

– Ты кто? – испуганно, но громко спросила она. – А ну выходи!

– Бить будешь?

Голос был тонким и звонким, и принадлежал, насколько она могла судить, мальчишке, ровеснику близнецов. Аяна была огорошена вопросом.

– Зачем мне тебя бить? Что ты делаешь у нас на сеновале? Ты кто?

– Не знаю. Меня часто бьют. Я тут сплю. Я Верделл.

– Верделл? – Аяна вспомнила, что Конда упоминал это имя. – А! Но почему ты спишь здесь? У вас же есть комната!

– Я не могу там спать. Вчера я пришёл поздно ночью, и Тамир с Аретом показали мне, что у вас где, а сами пошли спать. Я пришёл вниз, в спальню, но как же там у вас жарко! Воло считал что-то на бумажке и ругался, а кир Конда опять писал свои ноты и мычал, и мне мешал его свет. Потом Конда пошел мыться, я встал на стол, открыл окно и задул его светильник, при этом случайно уронил его ноты. Воло сказал мне, что все, кого что-то не устраивает, могут валить на сеновал и спать там, потому что на сеновале и прохладно, и темно. Я пошел на сеновал и лёг тут, но быстро замёрз. Тогда, чтоб согреться, я начал ходить туда-сюда, но на меня из темноты накинулся какой-то зверёк и больно укусил. Я бросился за ним, он кинулся в подворотню, выбежал прочь из двора и драпанул наутёк вдоль стены. Я бежал за ним, но потерял сапог, и он сильно обогнал меня. Я к этому моменту был уже так зол на весь белый свет, что решил всё равно во что бы то ни стало догнать этого мелкого паршивца, который кусает людей. Я думал, это какой-нибудь хорёк пришёл охотиться на мышей, но он свернул в чьи-то освещённые ворота, и я увидел, что это простой кот. Обратно на сеновал мне не хотелось, потому что ваша собака, которая спит внизу, очень громко храпит и стонет во сне, и я пошёл спать на корабль. Но когда я наконец пришёл к затону, чтобы взять шлюпку и забраться наверх, на меня из темноты начали орать какие-то люди. Они орали: «Да когда же ты угомонишься, Лойка, драли бы духи тебя по твоей непоседливой заднице в четыре розги» и ещё много чего разного про этого Лойку, и я решил, что надо найти более тихое место. Но тут наступило утро, я пошёл обратно на ваш двор, чтобы поспать, пока кира Конды и Воло нет в комнате. По дороге встретил Тамира и Арета, и мы поехали на телегах в какие-то пещеры, где мне дали кирку и показали, где ковырять, и я ковырял, пока какой-то парень не подошел и не сказал: «Ну и яростно же ты лупишь. Тоже, небось, для бодрости представляешь себе девчонку, которая бросила тебя ради кузнеца?». Мы какое-то время работали рядом, и он при каждом ударе бранил какую-то Дорти. Потом он спросил, откуда я, и я сказал: «Из Ордалла». Тогда ко мне подошли люди, посадили на телегу и вместе с мешками отвезли обратно в деревню, и я пришёл сюда спать. Я ничего не понял и очень устал, но было интересно.