Ненаписанное богами - Кэти Роган
Аэлрик поднимается выше, лаская пальцами мои самые чувствительные места — бедра, живот и грудь. Губы следуют за руками, оставляя на коже горячие поцелуи. Под моими ладонями ощущаются его напряженные мышцы, пульсирующие невыплеснутой энергией. Но он все же тянется за мою спину, чтобы расстегнуть пряжку, удерживающую меня в тишине.
— О, боги, — шепчу я, когда мой рот наконец обретает свободу и его начинает покалывать от прилива крови. Твердые губы Аэлрика приходят на смену мягкой и эластичной коже.
— Здесь нет богов, Маэра. — Он качает головой. — Только ты и я.
Аэлрик входит в меня одним резким движением, не отрывая при этом взгляда и прижимаясь в жестком поцелуе.
Наконец-то.
Из горла вырывается стон от того, как он растягивает меня, как идеально меня заполняет, но этот звук заглушают его губы. Аэлрик двигается медленно, давая мне время привыкнуть, хотя мне это не нужно. Капли пота стекают по его лицу, дыхание становится прерывистым — он близок к пределу.
Я приподнимаю бедра навстречу, позволяя войти еще глубже. На этот раз наши стоны сливаются в один. Мои ногти впиваются глубоко в спину, пытаясь зацепиться за него.
— Блядь, — ругается Аэлрик. — Я не могу…
— Не надо. Со мной не обязательно быть нежным.
Его самообладание наконец-то дает трещину, и наружу прорывается звериное, первобытное желание. Член входит в меня, безошибочно попадая в ту самую точку, от прикосновения к которой по щекам льются слезы. Он накрывает мои губы своими, заглушая наши вырывающиеся стоны. Нам обоим недостаточно этой близости. Его пальцы впиваются в мои волосы, причиняя мучительную и восхитительную боль. В ответ мои ногти царапают его спину, пытаясь удержать как можно ближе к себе. Я настолько влажная, что каждый толчок создает идеальное трение. Каждый раз, когда он входит в меня, удовольствие взрывается яркими фейерверками перед глазами.
Внутри снова натягивается струна, подстегиваемая безжалостным ритмом и тем, как его тело плотно сплетается с моим, как вся его сущность сосредоточена на мне. Обжигающее удовольствие пронзает меня, тело судорожно сжимается вокруг него, пока я полностью тону в этом потоке. Аэлрик отрывается от моих губ и голодными глазами наблюдает, как меня захлестывает оргазм. Беззвучный вздох вырывается из моих губ.
Он тихо ругается, а его руки дрожат от собственного желания.
— Маэра, — он говорит это, а голос звучит свирепо, с мрачным обещанием, которое пробирает до самых костей. — Моя. Ты — моя, — приказ и вопрос одновременно.
— Твоя, — шепчу я. — Навсегда.
— Блядь! — Он запрокидывает голову назад, когда кончает, а его член с новой силой врезается в меня. — Я люблю тебя, Маэра, — слова вырываются с его губ без малейшего намека на контроль.
Это приводит меня к еще одному оргазму, закручивая в водовороте эмоций. Аэлрик кладет голову на изгиб моего плеча, а тело опускает сверху, будто соединяя кусочки одного пазла. Мы оба покрыты потом и наслаждением, но не хочется, чтобы этот идеальный момент заканчивался. Руки дрожат, но я все равно обнимаю его. И когда Аэлрик пытается высвободиться, прижимаюсь еще ближе.
— Я тебя раздавлю, — протестует он.
С идеальной грацией Аэлрик заключает меня в объятия и переворачивает так, что я оказываюсь на нем сверху в этой маленькой кровати. Опираясь руками о его грудь, я лежу и любуюсь им. Голова покоится на единственной подушке, серьезный взгляд прикован ко мне, а пальцы нежно перебирают с мои спутанные, влажные от пота волосами.
Я так много хочу сказать ему.
Я люблю тебя. Я скучала по тебе.
Идем с нами.
Но не говорю ничего. Вместо этого я борюсь со сном. Он словно вор, который пытается украсть эти последние мгновения близости. Когда дыхание становится ровным, влага на коже высыхает, а ритм сердца стихает, я вновь опускаюсь на его затвердевший член.
Он резко выдыхает, не отрывая от меня взгляд.
И каждым движением тела я пытаюсь сказать то, что боюсь произнести вслух.
Глава 14
Маэра
Глаза щиплет от сухости и недосыпа. Веки закрываются сами собой, убаюканные изматывающей усталостью в конечностях и ровным биением сердца Аэлрика под ухом. Кончики его пальцев скользят по моим рукам, спускаются вниз по спине, чтобы затем медленно и неторопливо вернуться обратно.
Недели изматывающего стресса предшествовали моему визиту в «Багровое перо». Годами я была словно туго натянутая пружина, готовая вот-вот лопнуть. Я и не подозревала, как глубоко это напряжение въелось в мои кости, став постоянной болью, с которой просто приходится жить. Но теперь, когда его руки лежат на мне, а дыхание ласкает кожу, после ночи взаимной любви, которая растопила меня до изнеможения, — напряжение наконец уходит.
Но это спокойствие причиняет мне боль иного рода. Мы лежим так до тех пор, пока первые лучи рассвета не проникают в окно, окрашивая комнату в золотые и бледно-голубые цвета. Все начинается с едва уловимого шепота, легкого покалывания на грани моего сознания. Плечи постепенно сковывает. Дыхание становится поверхностным.
Оно подкрадывается медленно и коварно, обвивая ребра. Тепло, что дарило облегчение, тает, уступая место леденящей пустоте. Конечности наливаются тяжестью. Челюсти сжимаются. Пальцы складываются в кулаки, будто я готовлюсь к невидимому удару. Мышцы между лопатками напрягаются.
Мой разум зацикливается на списке незавершенных дел, на надвигающейся угрозе завтрашнего дня и осознании того, что этот момент был лишь временным.
— Моя Маэра. — Голос подо мной звучит глухо, и я закрываю глаза, прижимаясь к шее Аэлрика, когда его руки крепче обвивают меня. — Что с тобой?
Я не могу говорить. Горло сжимается, слова застревают под нарастающим давлением в груди. Дыхание сбивается, становится поверхностным и частым. Аэлрик шевелится подо мной — все еще теплый, настоящий — но этого недостаточно. Чувство надвигающейся утраты впивается в меня холодными пальцами, сжимая ребра.
Нет. Только не снова.
Прошли годы с тех пор, как это случилось со мной в последний раз. С тех пор, как мой разум треснул под натиском страха, а тело предало меня. Тогда мне было двадцать пять, я стояла рядом с матерью, а мои
