Встретимся в Блэгхолле - Мира Форст
Артурион размышлял о чужом коварстве, из-за которого мог сегодня осрамиться на играх, но главное - мог навсегда потерять любимую девушку. Он покрепче прижал к себе Любомиру.
А Люба думала о том, как легко можно ошибиться, принять плохое за хорошее и наоборот. Вот сегодня, например, Марта с Сением буквально в несколько сказанных предложений поменялись местами. А еще она думала о том, что в каждом мире кого-то теряет - жениха, подругу.
− Любомира, может все-таки пойдешь на вечеринку по случаю моей победы? Если бы не ты – и не было этой победы. Так мне помогла сегодня. Друзья обещают закатить грандиозный пир. Расслабишься немного.
− Нет. Ты повеселись как следует, а меня в Блэгхолле ждут монстры, − пошутила Люба. – Они только завтра разъезжаются, без меня разнесут все поместье.
− Надоели они тебе?
− Представь себе, нет. Я даже привязалась к ним, − улыбнулась Люба, завидев бьющую в разные стороны водную струю из раскуроченного фонтана и счастливую мокрую гидру.
− Любомира, давай больше не будем тянуть со свадьбой? – бережно снял Артурион девушку со Свистящего. – Причина моего порока устранена, и ты теперь всегда сможешь положиться на меня.
Разве могла Люба отказать?
− Из города все вернулись? – спросила она Горгула.
Тот сидел на водосточной трубе и дразнил мантикора, привязанного к дереву. Полулев вяло отбрехивался. Был недоволен исходом поединка, как и его хозяин, которого поблизости не наблюдалось.
− Все. В столовую жрать побежали. Только Бористат ушел вещи собирать.
− Какие вещи?
− Свои. Уезжает он с этим, с зубастым своим.
Мантикор раскрыл пасть. Горгул в ответ показал свою. На взгляд Любы, не менее жуткую.
− Разве не завтра?
− Может и собирался завтра, но теперь уезжает сегодня.
Люба решила поговорить с Бористатом. Слишком близко к сердцу принял мужчина поражение.
Она постучала в занимаемый им номер. Услышала недовольное:
− Кого там принесло?
Владелец мантикора распахнул дверь и при виде Любы скривился.
Да что он себе позволяет? – мысленно возмутилась девушка. – Как-никак я тут хозяйка. Она решительно шагнула в комнату и вежливо спросила:
− Почему Вы не обедаете вместе со всеми?
− Кусок в горло не лезет, − не поддержал он ее вежливого тона.
− Неужели Вы так расстроились из-за обычного состязания?
− Обычного?! – рассвирепел он не хуже своего зверя. – На кону стояла пожизненная лицензия на право владения и разведения магических животных. Твой жених может больше не беспокоиться на этот счет. У него никогда не отберут келпи. Никогда! А я опять вынужден подавать ежегодную заявку на рассмотрение права содержать полульвов. А ты хотя бы представляешь, сколько стоит подать такую заявку? Месячное содержание всех моих мантикоров разом! Прибавь сюда космические взятки каждому чиновнику, чтобы не посмели лишить меня такого права.
У Любы голова шла кругом. Не многовато ли откровений на сегодня? Сначала Марта, теперь Бористат. И почему мужчина так кипятится, словно он один заслуживает такой лицензии. Чем Артурион хуже его?
− А все из-за тебя! – вдруг выпалил граф Бористат.
− Я просто немного помогла своему жениху. Правилами подобная помощь не возбранялась.
− Вот именно! Поэтому я и устранил тебя. Ума не приложу, как ты очнулась раньше времени? Или я не учел, что на обладателя магии стазис иначе сказывается? Если бы ты сегодня не вмешалась, победа и лицензия достались бы мне!
Люба во все глаза глядела на него. А Бористат, поняв, что в запале сболтнул лишнего, стал нервно чесать подбородок.
− Так, это Вы причастны к Лю…, к моему исчезновению?
− Не докажешь, − буркнул мужчина, подхватил свои сумки, обогнул Любу и направился на выход.
Порыв броситься за ним, она с трудом, но подавила. Он считает ее настоящей Любомирой, предполагает будто произошла некая ошибка в расчетах, из-за чего девушка очнулась раньше срока. Пусть так и думает.
Ей необходимо было посоветоваться с Яковом Вилимовичем. Но граф вряд ли до утра придет в норму. Оставался Горгул.
Но как бы не терпелось Любе поделиться информацией, сначала пришлось заняться текущими делами Блэгхолла. Доска в ее мансарде пестрела от пожеланий постояльцев и сообщений персонала.
Горгулья сама явилась в ее комнату. На шее демона висела корзинка.
Люба фыркнула. Вид монстра с рубиновой сережкой в ухе и деревенской корзиной на шее вряд ли оставил кого-нибудь равнодушным.
− Будешь смеяться, отнесу обратно на кухню.
− А что там у тебя?
− Повар пирогов тебе передал. Ешь.
Люба улыбнулась и написала на дощечке, связующей с кухней: – «Спасибо». «Пожалуйста», − высветилось в ответ.
− Горгул, у меня невероятные новости, я должна поделиться с тобой.
− Так делись.
Только Люба собралась приступить к рассказу, как на большой доске появилось пожелание жильца, вслед еще одно, затем новость от администратора - пегас пальнул молнией в Олимпа, за что Олимп оторвал пакостнику крылья.
− Как же он теперь без крыльев? – пожалела незадачливого пегаса Люба.
− Уже сегодня новые отрастут, − со знанием дела заявил Горгул. – Вот что, тут разговаривать невозможно. Доска твоя отвлекает. Пойдем на кладбище? Там тихо, спокойно. Только этот, забыл, как его зовут, рогатый ходит.
− Рогатый? – побледнела Люба. – Чёрт?
− Какой еще чёрт? Где ты живых чертей видела? Я про этого, с длинной шеей и оскалом на морде коровы.
− А, катоблепас, − успокоилась Люба.
При всей своей жуткообразности, катоблепас не доставлял особых хлопот. Зверь облюбовал кладбище и проводил там почти все свое время.
Погост практически примыкал к поместью, что поначалу вызывало у Любы недоумение. Но, как ни странно, именно там можно было побыть в тишине от суеты гостиницы и именно там, по большей части, обитала горгулья. К тому же, кладбище оказалось небольшим, где давно никого не хоронили.
Они устроились на каменной приступочке одного из некрополей, и Люба в подробностях рассказала Горгулу о прошедшем сегодня состязании, о Марте и укротителе мантикоров.
Пока она говорила, катоблепас, бесцельно бродивший по кладбищенским дорожкам, приблизился к ним, принюхался и завалился спать.
− Вот так поворот, − выпучил глаза демон, когда Люба договорила. – Подруга оказалась тварью, а грозный Бористат испугался девчонки.
− Горгул, он где-то спрятал настоящую Любомиру. Из его
