Жена янтарного князя - Полина Атлант
Подруга провела меня в бражный зал — длинный зал с единым пространством, в котором во всю длину стоял стол, подготовленный к пиршеству, с длинными лавками по обе стороны. Стол пустовал. Лишь кувшины стояли на нем.
Я присела на лавку, закрыла глаза и выдохнула. Меня подташнивало и все еще трясло от пережитого. Сердце нервно колотилось. Перед глазами стоял образ лучника, как он целился в меня.
Антонина быстро приготовила мне ромашковый отвар. Некоторое мгновение я молча пила отвар. Горький, терпкий — как мои мысли.
— Кто еще будет на пиру? — поинтересовалась я, чтобы перенастроить себя и не думать больше о том, что я едва избежала смерти… во второй раз.
— Про кого именно ты спрашиваешь? — подруга отдала маленького ребенка на руки взрослой девочке.
— Ну… о подруженьке нашей, Алиции, — зачем-то вспомнила я про эту женщину.
— Ты чего, дорогая, запамятовала… наверное! Она замужем за местным, а не так, как мы с тобой, за северянами. На наши ритуалы даже сам староста Земовит не приходит. И сюда никто из местных никогда не приходит. Побаиваются они наших воинов, — ответила женщина, присаживаясь рядом на свой хозяйский стул.
— Она еще не родила? — допила я отвар.
— Родила. Девочку. Была у нее позавчера.
— Передай ей мои поздравления, как в следующий раз пойдешь ее навещать, — улыбнулась я.
Антонина махнула рукой и закатила глаза.
— Милослава, да не нужны ей твои поздравления! Вы же в ссоре с ней глубокой. Не простит она тебя никогда, что именно ты за Ингольфа замуж вышла.
Я встала, чтобы выйти на улицу и посмотреть, где там мой муж.
— Мне плевать, что она мне прощать не собирается! Я от чистого сердца ее поздравляю. Я, может, тоже ее не прощу за то, что она янтарные украшения делает. Да и еще недобросовестно работу выполняет!
Антонина погладила меня по спине, когда мы вышли из дома.
— По этому поводу, дорогая, больше не переживай. Она теперь ребёночком будет занята, не до цацек ей сейчас.
— Вот и славно! — я облегчено выдохнула, что Алиции на ритуале не будет, и пошла искать своего мужчину среди толпы воинов.
Глава 18
Поприветствовав знакомых, Ингольф вернулся ко мне с румянцем на щеках. Взбодрённый и слегка хмельной.
— Все хорошо, любовь моя! — он отпил из деревянного кубка пенистого пива, вытер рукавом рот и одарил меня страстным поцелуем.
— Не могу забыть, что случилось… — прошептала я, обнимая его за спину.
Ингольф посмотрел мне в глаза, и во взгляде его была уверенность.
— Забудь, любимая! Постарайся настроиться на ритуал. Мы так долго ждали весны, чтобы поучаствовать в ритуале плодородия.
Я кивнула, стараясь улыбнуться.
— Попробую!
Он поцеловал меня в макушку, словно благословляя.
— Я пойду, выберу достойный дар. Жди меня в доме, скоро вернусь, и мы вместе отправимся на святилище.
— Хорошо, — ответила я, неохотно выпуская его руку.
Обернувшись, я вернулась в дом к Антонине, чтобы помочь ей с приготовлениями к пиру. Заодно попросила одолжить одежду, такую же, как у нее и других местных женщин. С облегчением избавившись от тяжелой юбки и тугого корсета с жилеткой, я ощутила глоток свободы.
Вместо них я облачилась в цельный зеленоватый сарафан с широкими бретельками, скрепленными на плечах бронзовыми фибулами с плетеным орнаментом. Тонкий кожаный ремешок охватил талию. Прическу трогать не стала — здесь все женщины носили косынки с разными висюльками на висках.
Ингольф вернулся с корзинкой, накрытой льняной тканью.
— Пойдём, дорогая, нам пора!
Заглянув в корзину, я едва сдержала тошноту. Там лежали внутренности молодой козы: какие-то кишки и сверху что-то похожее на матку, вероятно, именно это приносят богам в честь плодородия.
— Скоро увидимся! — бросила я Антонине и поспешила за мужем.
Ингольф повел меня по полю, где среди пологих оврагов под открытым голубым небом располагалось святилище северян. В отличие от того убогого места, где я недавно побывала, это было обнесено каменной кладкой. Внутри возвышались несколько огромных резных идолов. Они стояли поодаль друг от друга, давая возможность каждому принести жертву тому божеству, чьей милости он искал.
Люди заходили в святилище семьями поочередно, словно паломники. Внутри каждую семью встречал сам верховный жрец, чье лицо, изборожденное глубокими морщинами, казалось ликом древнего божества. Его хриплый голос, полный исступления, разносился по округе, когда он, окропляя лица входящих теплой, пахнущей железом кровью животного, возносил дикое, надрывное моление.
По обе стороны от него застыли, словно тени, его помощники — бритые наголо, в бесцветных серых одеяниях, с лицами, измазанными грязью. После ритуала они провожали паломников обратно — в поле, к их скромным палаткам.
Ингольф держал меня крепко за руку, но я все равно почему-то волновалась и нервничала. Чувствовала себя тут как будто лишней, но и одновременно своей, не чужой. Одно успокаивало, что тут не заставляют пить кровь и не бьют по лицу, если ты лишний раз что-то сказал.
Мой супруг подвёл меня к одной из статуй и положил в глубокую чашу наше подношение. На свежие окровавленные органы тут же слетелись мухи и всякая мошкара.
— О великая наша северная Мать — всея богиня Фригг, матерь бога Бальдра и супруга всея отца Одина! — Ингольф проговорил эти слова, склонив перед статуей голову, закрыл глаза. — Прошу тебя, всея матерь богов, даруй нам много детей: дочерей и сыновей! Благослови наши тела, чтобы мы продлили род свой северный…
Затем Ингольф снова обратил свой взор в суровое выражение лица статуи богини. Засунув два пальца в козьи органы, он провёл ими себе по лбу, оставляя на нем две кровавые полоски.
Я пыталась сосредоточиться, но от отвратительного запаха, плывшего по святилищу, меня подташнивало. Со всех сторон несло какой-то тухлятиной и запёкшейся кровью. Вряд ли тут проводили уборку каждый вечер. К тому же поднялась обеденная жара. Дети капризничали, младенцы орали во всю глотку, женщины слёзно истерили, подвывая в тон молитвам. Главный жрец пытался своим ритуальным бормотанием перекричать их всех. Рядом с ним вопили и словно рвали на себе одежды его помощницы. Все это страшно нервировало меня и отвлекало от нашего ритуала.
Ингольф резко потянул меня за руку к статуе богини. Я растерялась. Наверное, я должна была за ним повторить. Я посмотрела в лицо статуе и, пересилив себя, протянула пальцы к вонючим
