Елиорнавия из клана Сигур - Владарг Дельсат
– Охранительница, – обращается ко мне старший группы, что можно увидеть по наличию белого обруча на голове. – Мы изучили тело ребёнка, но результаты получаются странные, – он кивает на большой белый экран.
Обруч на его голове – не только знак Главы, но и управляющий артефакт, с помощью которого учёный может делать очень многое, практически управляя всеми артефактами, находящимися рядом. Сейчас он выводит на экран результаты исследований. Вглядываюсь и понимаю, какой неумной самкой я была, ведь именно этого и следовало ожидать.
Глава двенадцатая
Я рассматриваю ровные графики, понимая, что они означают. Тем не менее мне нужно уточнить, потому что я – не учёный, но если это то, о чём я думаю, то всё наше расследование бессмысленно. Совсем всё бессмысленно, а я изображаю именно то, кем меня считают самцы.
– Как видите, охранительница, следы на теле указывают не только на избиения, но и на пространственный переход, – на схеме Глава показывает характерные, по его мнению, элементы.
– То есть это может быть не клон, как мы подумали, а именно та самая девочка? – интересуюсь я. – Но как тогда быть с весом?
– Если предположить, что это та самая девочка, – произносит старший группы, – то получаем следующее… Прошу внимание на схему.
Да, действительно, вес пропавшей девочки нам известен – все параметры ребёнка в материалах дела указывались. Именно его и выводят сейчас на экран, а рядом – суммарный вес Алье и старшей девочки. Получается плюс-минус то же самое.
– То есть, если это та же девочка, вернувшаяся после смерти, – менторским тоном продолжает свою речь мудрый, – то ваша дочь перенесена просто по закону сохранения массы, но это и является великим открытием!
– Каким открытием? – не понимаю я его, прижимая к себе Алье, спасшуюся, получается, только потому, что была рядом.
– Во-первых, все ушедшие вовне возвращаются после смерти, как и пришедшие оттуда, – смело заявляет учёный. – Ваша дочь – уже исключение, потому что изменена полностью здесь, так что волноваться не надо.
Я только хотела задать вопрос, уже испугавшись за Алье, но Глава учёных будто читает мои мысли. Что же, всё, что он говорит, очень похоже на правду… Но есть ли этому доказательства? Вот в чём вопрос… Кроме того, это всё очень интересно и даже лучше временного переноса, которого не бывает, но с чего они решили, что это именно так?
– Раньше же не было движения извне? – интересуюсь я. – Почему вы решили, что эта версия верна?
– Во-первых, она всё объясняет, – Глава группы смотрит на меня с усмешкой. – Во-вторых, параметры совпадают, даже те, о которых вы не знаете, а в-третьих, другого объяснения нет.
Другого ответа я не получу, понятно. Вопрос только в том, насколько можно верить такому выводу? Распрощавшись, иду в направлении нашей комнаты, где находится большинство членов группы. Мне нужно хорошенько подумать о том, что мы имеем, и запросить ещё хомо. Если они у себя ничего не найдут, то вполне можно будет говорить о закрытии дела. Только, наверное, надо будет лично поехать, чтобы видеть их глаза. Но сначала подумать…
Выдав Алье детскую бутылочку и усевшись за стол, я достаю блокнот, чтобы оценить всё то, что нам известно. Итак… Две девочки, одна из которых мертва, причём перенесена в мёртвом виде, это сомнению не подлежит. Вторую… Вторая стала мне дочерью. Суммарный вес… Восприятие… Похоже. Очень похоже на то, что учёные правы, то есть девочки пришли извне.
Ладно, что нам известно по расследованию? Сангвизы ни при чём, по крайней мере, проверенные. Хомо ищут, но, положа руку на сердце, нет у них возможности устроить то, о чём рассказывает Алье. Значит, они тоже ничего не найдут. Таким образом, можно докладывать о завершении дела. Ещё и Алекс куда-то незаметно исчез. Только что был рядом – и вдруг нет его. Непонятно, но сейчас можно просто доложить и узнать, что будет «после».
Почему-то очень не хочется ни докладывать, ни ехать куда-то. Мне кажется, что впереди что-то тёмное, страшное… Что мне делать? Откуда это предчувствие и эта тревога? Не знаю.
Чтобы оттянуть решение, я отправляюсь к хомо. Резко поднявшись, взяв за руку Алье, я выхожу из помещения, в последний момент заметив то, чего быть не должно. Взгляд Тари насмешлив, а на меня никто не отреагировал – ни когда я вошла, ни когда вышла, как будто и нет меня. Это очень странно, такого просто не бывает, если только они не знают чего-то, что пока тайна для меня. Что это может быть?
Сажусь в транспорт, усаживая Алье себе на руки. Мы отъезжаем от Управления, а я замечаю, что транспорта охраны нет. Что это может значить? Мне неясно, но отчего-то становится страшно. Я, конечно, давлю этот страх, но он не отступает. Может ли так быть, что от меня решат избавиться? А мотив? Вот мотива как раз почти и нет, кроме того факта, что я необычна для сангвиз.
Транспорт движется по Галерее, сворачивая на сторону хомо, но ничего не происходит. В какой-то момент я вижу большое скопление транспортов хомо в характерной окраске. Похожи они на перевёрнутые корыта, украшенные понизу колёсами, тёмно-синие с белой полосой, что означает полицию хомо.
Стоило проехать это скопление, и моя тревога снижается, будто что-то страшное минуло. Странное ощущение, для меня необычное, но задуматься я не успеваю – тоненько пищит Алье, прижимаясь ко мне изо всех сил. Она чего-то пугается, но вот чего – я не понимаю, тем не менее обнимаю своего птенца. Изнутри поднимается злость, заставляя прогнать свою тревогу.
– Приехали, – сообщает водитель. На лице его нет обычной улыбочки, он серьёзен и напряжён, что тоже необычно. – Будьте осторожны, охранительница, – добавляет он.
Либо водитель что-то знает, либо просто чувствует какую-то опасность. Я подхватываю Алье на руки и буквально выскальзываю из транспорта. Не понимаю, что происходит, вот просто совсем не понимаю, и всё.
Катор смотрит на меня усталым взглядом, молча показывая на кресло у стола, при этом пододвигая к Алье тарелку с хлебом. Он молчит, разглядывая меня, отчего я начинаю нервничать. Вздохнув и переложив на столе пару бумажек, хомо опускает взгляд.
– У тебя могущественные враги, Елика, – говорит мне Катор, заставляя вздрогнуть. – Мы с тобой разговариваем в последний раз.
– Как так? – не понимаю я, распахнув глаза.
– Нам не рекомендовано общаться с тобой приказом сверху, – объясняет мне хомо, и эти его слова обжигают мне душу. – Сегодня мы предотвратили покушение на тебя, поэтому послушай совета – спрячься.
– Но почему?! – ошарашенно говорю я, не понимая, кому я могу быть настолько интересна.
– Кто-то из ваших заплатил нашему за… нападение на транспорт, – запнувшись, сообщает мне Катор. – Я говорю с тобой, потому что условием было выживание тебя одной.
Меня будто опускают в ледяной вулкан – кто-то хотел убить Алье! Убить её, чтобы…
***
А зачем надо угрожать моей дочери? Чтобы сделать меня покладистой? Непонятно. Я еду в резиденцию Правителя, ибо хомо у себя тоже ничего не нашли, а это значит – учёные правы. Кому может помешать доченька? Кому? Закончу с этим делом и точно найду! Своими руками задушу!
У сангвиз не принято угрожать детям, тем более птенцам, за такое сангвиз может оказаться вне закона. Кто же это сделал, кто? Я киплю, прижимая к себе птенца, сейчас ведущего себя тихо-тихо. Но тут в мою голову закрадывается простая мысль: а что, если это демонстрация, чтобы напугать?
Проверим логику: некто платит деньги хомо, что само по себе нонсенс, достаточно просто приказать. Итак, этот некто платит деньги за то, чтобы на транспорт щитоносной организации напали на транспортной галерее, очень тщательно охраняемой хомо. А как отреагируют хомо в такой
