Карен Монинг - За горным туманом
Большой палец Хока гладил уголок ее рта, заставляя ее полностью капитулировать перед ее мастерством. Возбужденная, любопытная, не имея сил сопротивляться, Эдриен уступила. Поцелуй, которым он вознаградил ее, заставил ее задрожать; этот поцелуй обещал разрушить ее оборону.
И что тогда будет с ней? Она снова будет уязвима — снова станет игрушкой для красивого мужчины.
Руки Хока соскользнули с волос Эдриен и обхватили ее груди, последовавшая за этим влажность, появившаяся у нее между бедер, испугала ее и она поняла, что теряет над собой контроль. Эдриен дернулась, решив, что не будет еще одним завоеванием для этого бесстыдного бабника.
— Отпусти меня! Ты сказал, один поцелуй! Это не было частью сделки!
Хок застыл. Он отодвинул голову, его сильные руки все еще сжимали ее грудь и он пристально, почти со злостью, разглядывал ее лицо. Что бы он не искал на ее лице, она смогла сказать, что он не был доволен тем, что увидел. Вовсе не был доволен.
Он изучал ее широко раскрытые глаза еще в течение некоторого времени, затем повернулся к ней широкой спиной и схватил горсть кофейных зерен.
Эдриен раздраженно терла губы, словно она могла смахнуть длительное, незабываемое удовольствие его прикосновения. Когда они вышли из кладовой и пошли по длинному коридору, в молчании, отказываясь смотреть друг на друга, Хок завернул кофейные зерна куском ткани и засунул их себе в спорран.
Только пройдя Большой Зал, он остановился и она, как будто была привязана к нему, тоже остановилась.
— Скажи мне, что ты это почувствовала, — приказал он тихим голосом, но они все еще не смотрели друг на друга. Она рассматривала пол в поисках следов пыли, а он изучал потолок, пытаясь увидеть паутину.
— Почувствовала что? — смогла произнести она недрогнувшим голосом. Поцелуй, на котором можно построить мечту, большой красивый мужчина?
Он притянул ее к своему телу, не смущенный тем, что она отвернулась от него, наклонил голову и покрыл поцелуями верхнюю часть ее груди, там, где она выступала над низкой линией выреза ее платья.
— Прекрати это!
Он поднял голову, с замешательством на потемневшем лице.
— Скажи мне, что тоже это чувствуешь!
Она пребывала в состоянии неопределенности, полном возможностей. Но это состояние перешло в неуверенность, и к ее огорчению, момент был упущен.
— Я? Я просто думала об Адаме.
Как могут глаза человека в одно мгновение измениться из пылающих и напряженных в холодные и пустые? Как может такое открытое лицо стать таким замкнутым? Благородное лицо превратиться в такое дикое?
— Если в следующий раз, после того как я дотронусь до тебя, ты снова скажешь такую же глупость, то я не отвечаю за свои действия, девушка.
Эдриен закрыла глаза. Скрой это, скрой от него, не показывай ему, как он затронул тебя.
— Никакого следующего раза не будет.
— Следующий раз будет каждый день, Эдриен Дуглас. Ты принадлежишь мне. И ты до сих пор испытываешь мое терпение. Адам может быть выслан отсюда. Любой человек может быть выслан. И кофе тоже может быть выслан. Я контролирую все, чего ты можешь захотеть. Я могу быть очень любезным с тобой, если ты проявишь готовность к этому. Единственная вещь, которую я не смогу обсуждать с тобой — это Адам. Так будь добра, попытайся поладить со мной, все что я прошу, это оказаться от Адама и никогда не говорить мне про него. Если ты выполнишь эту маленькую просьбу, я не потребую ничего кроме цены за кофе каждое утро. И я обещаю, что я не сделаю эту цену слишком высокой.
Поцелуй был слишком высокой ценой. Слишком опасным сам по себе.
— По какому праву…
— По праву силы. Это достаточно просто.
— Грубая сила…
— Не пытайся заставить меня чувствовать себя виноватым. Спроси мою мать. Это не работает.
Так, так. Никакой галантности нет и в помине, заметила она. Но в целом, сделка, которую он предложил, была более разумной, чем мириад других возможностей. Он мог потребовать все свои супружеские права, а не один маленький поцелуй каждое утро. Она сможет это пережить.
— Поцелуй каждое утро? Это все, что ты хочешь в обмен на то, что я не буду упоминать Адама в твоем присутствии? И я буду получать свой кофе каждый день?
— Держись подальше от Адама. Не допускай того, что я найду тебя рядом с ним. Даже не произноси его имени при мне.
— За поцелуй каждое утро? — Она должна быть твердо уверена, что эти слова будут для него законом.
— За выполнение моей просьбы каждое утро.
— Это несправедливо! Что это вообще будет за просьба?
Он рассмеялся.
— Кто сказал тебе, что жизнь справедлива? Кто ввел тебя в такое заблуждение? И полагая, что мы женаты и альтернативой моему любезному предложению является полное выполнение супружеских обязанностей, какое право ты имеешь пререкаться из-за того, что справедливо?
— Хорошо, ты мог бы определить это более точно, для моего спокойствия. Иначе я буду просыпаться, страшась неизвестных вещей.
Его лицо потемнело.
— Я стремлюсь доставить ей чувственное удовольствие, а она боится неизвестных вещей. — Он разочарованно отвернулся.
— Я не имела в виду именно это… — начала говорить она, ненавидя резкие морщинки вокруг его глаз. Это она виновата в их появлении. Но для собственной безопасности, она должна оставить их там, где они есть, так что она резко оборвала свою речь.
Он в любом случае не слушал ее, так сильно он был погружен в мрачные размышления, шагая прочь от нее.
Слишком поздно, когда он уже исчез из вида, повернув за угол, она вспомнила про несчастные кофейные зерна. Они были засунуты в тот мешок, который он носил на своих бедрах. И он снова запер кладовую.
* * *Душ. Вот что она хотела. Эдриен отдала бы что угодно, за тридцать минут клубящегося облаками пара, обильной пены мыла Аведа, шампуня и масла для тела, и пушистого белого полотенца, чтобы вытереться насухо.
Она сосредоточила внимание на том, чтобы уточнить дальнейшие подробности своего воображаемого принятия душа и тем самым перестать думать о Нем, и в это время она обнаружила сады. Она нашла их позади замка; чтобы попасть в них, нужно было пройти через кухню или обойти замок кругом — а это был достаточно долгий путь.
— Отлично, я скажу, но засуньте сюда не только свой маленький носик. Я хочу увидеть нашу новую леди целиком, — позвал ее голос внутри кухни.
Эдриен с любопытством зашла внутрь. Кухня была совсем не похожа на тот образ, который она составила в своем сознании, исходя из древности этого века. Она была огромная, хорошо обставленная и безупречно чистая. Центральной частью помещения был массивный очаг с колоннами, который был открыт со всех сторон, представляя собой четыре места для приготовления пищи. Каменный дымоход поднимался вверх к вытяжному отверстию в потолке. При пристальном изучении она поняла, что кухня была дополнительно пристроена к самому замку, и специально устроена так, чтобы быть просторной и хорошо проветриваемой. Окна были расположены в стенах по периметру, столы из блестящего дуба располагались по всей кухне, пол был вымощен бледно-серым камнем. Здесь не было никаких гниющих продуктов, никаких грызунов или насекомых, эта кухня могла конкурировать с ее собственной кухней, там, дома, в двадцатом веке, но за одним исключением — здесь не было посудомоечной машины. Лестницы вели в кладовые, буфетные были расчетливо расположены в нишах и за открытыми окнами растянулись пышные сады. На подоконниках располагались банки с травами и специями.
