Карен Монинг - За горным туманом
Ах, но есть ли какое-то логичное объяснение тому, как и почему ты внезапно прыгаешь назад из 1997 года в 1513? Она насмешливо фыркнула.
Эдриен привыкла к тому, чтобы изучать факты и иметь дело с реальной ситуацией, и не имело значения, насколько абсурдной казалась непосредственная реальность. Родившаяся и выросшая в Новом Орлеане, она понимала, что человеческая логика не может объяснить все на свете. Иногда в действие вступала высшая логика — а иногда ситуация дразняще ускользала от ее понимания. Недавно Эдриен больше удивлялась, когда вещи имели какой-то смысл, чем если они не имели его вовсе — по крайней мере, тогда, когда происходили странные вещи, она чувствовала себя на своей территории. И несмотря на то, что это было крайне нелогично и совершенно невероятно, все пять ее органов чувств настаивали на том, что она точно больше не в Канзасе.
Неясное воспоминание маячило на периферии ее сознания…Что же она делала, до того, как пришла в себя на коленях у Комина? Она провела часы как в тумане, в неуверенности. Она могла вспомнить тяжелое ощущение того, что за ней наблюдают… И что еще? Странный запах, густой и пряный, который она вдохнула, перед тем как она… что? Эдриен с трудом попыталась протолкнуться через стену замешательства, но ей удалось лишь заработать себе головную боль.
Она сопротивлялась ей одно мгновение, затем поддалась ей. Эдриен пробормотала страстную молитву о том, чтобы высшая логика позади этой абсурдной реальности обошлась с ней более благосклонно, нежели тогда, когда ей на пути попался Эберхард.
Слишком плохо было то, что она не утратила часть этих воспоминаний, на самом деле отвратительных воспоминаний. Но нет, она не помнила лишь несколько непонятных часов, небольшой период времени. Возможно, шок от того, что произошло, теперь заглушал ее память. Но, несомненно, когда она приспособится к своему новому окружению, она выяснит, как это ей удалось пропутешествовать сквозь время. И еще она выяснит, как вернуться обратно.
Но потом она задумалась: хочу ли я на самом деле вернуться назад, к тому, что я там оставила?
* * *Утром Эдриен умыла лицо ледяной водой и рассмотрела себя в блестящем полированном серебряном диске, висящем над тазом. Ах, небольшая роскошь. Горячая вода. Зубная паста. Чего же ей не хватает больше?
Кофе. Несомненно, кто-то в мире выращивал кофе в 1513 году. Если ее соблазнительный муж так хочет понравиться ей, возможно, он найдет кофе для нее — и сделает это быстро. Ей понадобится полный кофейник каждое утро, если она не будет спать ночами, как сегодня ночью.
К тому времени, когда Хок ушел из ее спальни прошлой ночью, она дрожала с головы до ног. Обаяние кузнеца было всего лишь слабым отголоском того влечения, которое мужчина по имени Хок оказывал на все ее органы чувств. Даже когда она просто стояла с ним рядом, он вызвал у нее трепет внутри и дрожь в коленях — в гораздо большей степени, чем это делал Адам. Она фыркнула, вспомнив правила, о которых ей говорил Хок. Четыре из них были о том, чтобы держаться подальше от кузнеца. Итак, это будет одним из верных способов, чтобы раздражать его, если она захочет это делать. После того, как она получит свой кофе.
Эдриен перебрала приданое Джанет, отыскивая что-нибудь достаточно простое, чтобы одеть. Натянув лимонно-желтое платье (как они умудрялись делать такие прекрасные ткани в этом веке?), она дополнила его золотым поясом на талии и несколькими найденными золотыми браслетами на запястьях. Мягкие кожаные туфли на ноги, небольшая встряска для серебристой гривы волос — и кофе приобрел такую же важность, как и возможность дыхания.
* * *— Кофе, — прохрипела она, когда в конце концов сумела проложить себе путь через обширный замок и нашла нескольких человек, неторопливо наслаждающихся завтраком. За столом сидело двенадцать или более того человек, но единственными, кого Эдриен узнала, были Гримм и Он, и она в основном проговорила это слово предположительно в их направлении.
Все сидящие за столом уставились на нее.
Эдриен в свою очередь смотрела на них не моргая. Она тоже может быть грубой.
Я думаю, она сказала «кофе», — предположил Гримм после долгой паузы, — хотя я слышал более понятные звуки от некоторых наших соколов.
Эдриен закатила глаза. Утром ее низкий голос всегда звучал особенно хрипло.
— Мне нужен кофе, — терпеливо объяснила она. — И мой голос всегда звучит так по утрам.
— Такой голос нужно беречь, он мягкий и горьковатый, как лучший шотландский солод, — промурлыкал Хок. Его взгляд задержался на ее лице, затем мягко скользнул к ее ногам. Ради Бога, как может простой взгляд может вызвать ощущение того, что он освобождает ее тело от платья, медленно и приятно?
— Разве этот парень с Цейлона не оставил запас каких-то странных вещей в кладовой? И меня зовут Лидия Дуглас, кстати, этот негодяй…
— Мама…
— Молчи. Ты испортил свадьбу, и сейчас ты устраиваешь совершенный беспорядок, так что молчи.
Эдриен простила его немедленно в тот момент, потому что он выглядел как маленький мальчик, моргая в тишине.
— Миледи, — сказала она, пытаясь сделать реверанс, и надеясь что она правильно обращается к матери Хока, потому что эта женщина интуитивно понравилась ей, даже если она и произвела на свет этого властного бабника.
— Зови меня Лидия, и если позволишь — Эдриен? Хок сказал мне, что ты предпочитаешь, чтобы тебя называли так.
— Эдриен — это будет замечательно. Кофе?
Лидия рассмеялась, очевидно, не растерявшаяся от этой навязчивой идеи.
— Я думаю, что ты привыкла пить это крепкое варево по утрам. Мой целитель говорил мне, что оно имеет омолаживающие свойства и естественным образом придает энергию.
— Да.
Эдриен утвердительно кивнула.
— Кладовая, Хок, — напомнила Лидия сыну.
— Вы собираетесь меня отпустить? — язвительно спросил он.
— Когда это ты меня слушал? — спросила, блеснув глазами, Лидия. — Возьми с собой свою новобрачную, помоги ей найти кофе. И Эдриен, если тебе понадобится что-то еще, например, человек который умеет слушать и сопереживать, найди меня. Я провожу большую часть дня в моих садах. Любой может указать тебе путь.
— Спасибо. — Эдриен сказала это от всего сердца. Как здорово, что кто-то наконец оказал ей дружественный прием! Кто-то не мужского пола и не тот, чью красоту почти невозможно терпеть.
— Пойдем. — Хок предложил ей руку. Отказавшись притронуться к ней, она нежно сказала: — после тебя.
— Нет, девушка, после тебя. — Он показал ей жестом. Он последует за очаровательным изгибом ее бедер сквозь всех рогатых прислужников ада.
