Развод со зверем - Анна Григорьевна Владимирова
— Ну так столько лет в хирургии, Сава. — Я поднялась и вальяжно направилась к бару. — Иди работай. Скоро операция.
— Вот ты сучка, — улыбнулся он восхищенно. — Ладно, побежал!
И он действительно побежал. А я упала на барный стул и со стоном опустила голову на ладони.
***
Сегодня получилось как-то притупить чувство вины. Как? Даже думать не хотел. Внутри ворочалось что-то черное, вязкое — какое-то больное предвкушение. И оно обезболивало.
— Ретрактор, — машинально командовал я.
Остальные бесили больше обычного. Запахи, биения чужих сердец — все мешало. Потому что мне не хватало другого — запаха и стука сердца Моли, которым она усыпила меня сегодня. Я обнаружил, что дергаюсь больше, когда она не рядом. Она же не будет просто так сидеть. Радовало одно — Алан сегодня на выезде вместе с Львом. Что-то у них там хвосты пригорели — унеслись как на пожар. А это значит, что от их общества она пока изолирована.
Резкий запах из полости пациента дернул нервы. Я замер, прислушиваясь. Нет, все нормально. Воспаление, но штатное. Стандартная терапия справится.
А вот справится ли Моль?
Сегодня я превзошел себя в скотстве. Ее разочарованный взгляд до сих пор стоял перед глазами. И от этого было почти физически больно. То, что нужно.
Я усмехнулся, и в операционной перестали дышать все.
Просто минус на минус дал мне очередной плюс. Эти эмоции продолжали отвлекать меня от собственной боли. Я с психопатическим удовольствием заливал тлеющие угли отчаяния напалмом противостояния с жертвой мужского эгоизма и надеялся, что так станет легче. А Моль просто разочаруется в людях вконец, наверное. Дерьмово. Как мне, черт возьми, убрать ее отсюда побыстрее без этой драмы?
— Ярослав Сергеевич, давление падает.
— Вижу, — процедил, глянув на мониторы.
Зверею я тут.
— Ярослав…
— Помолчите, — огрызнулся. — Все успеем.
Вокруг засопели напряженней, а мне, наконец, стало не до мыслей.
— Есть пульс.
— Я сам зашью, — сообщил я, опуская взгляд на сердце.
Идеально. Идеальное сердце, идеальная работа. Только не радовало. Ничего тут не радовало.
— Яр, — вдруг послышалось из динамика. — Можешь подняться?
Я даже не поднял глаз:
— Я оперирую, Лев, если ты не заметил.
— Ты срочно нужен. Пожалуйста.
Какая вежливость!
— Освобожусь и подойду, — непреклонно постановил я, игнорируя отчетливый зубовный скрежет.
Когда я вышел из операционной, Лев уже пылал гневной физиономией под дверью.
— Ты давление контролируешь?
— Если я сказал, что срочно, значит срочно! — вспылил он еще больше.
— Ты потом кого будешь винить, если что-то пойдет не так? — понизил я голос угрожающе. — Тех, кто знает реальное положение дел в операционной, слишком мало, чтобы спасти твою задницу в случае чего.
Он раздраженно сжал губы, но следом вдруг ехидно поинтересовался:
— А ассистентка твоя где?
24
— Ты для чего меня срочно вызывал?
— Пошли, — кивнул он следовать за ним.
В груди заворочалась незнакомая эмоция, похожая на ярость, смешанную с беспокойством.
— Что-то с Ларой?
Лев так глянул на меня, что я понял — зря не сдержал эмоций.
— Тебя можно поздравить? — усмехнулся он.
— С чем?
— Говорят, я тут много пропустил прошлой ночью.
— Уволь, — нервно скрипнул я зубами.
— Не могу, тебе год еще на меня работать. — И он пропустил меня в лифт. — Так как она? Хороша? Я был прав?
— Хороша, — кивнул я отстраненно, потирая мокрые виски.
Странно, не устал же…
— Вот как? — не унимался Лев. — Только версии у вас разнятся. По ее собственной — она отходила тебя по роже, напилась с тобой с горя, и ничего тебе не обломилось. И, судя по твоей морде и привычному недовольству, ей я верю больше.
— У тебя удивительная способность к мультизадачности — и бизнес Азизова ведешь, и сплетни собираешь, — не сдержал я шпильки. — Когда ты все успеваешь?
— Все дело в ассистентах, Яр, — не повелся на провокацию Лев. — Я умею ими пользоваться по назначению. Хочешь, могу научить?
— Иди ты на хрен, Лев.
Мы вышли из лифта в приемной Азизова, и морда Льва заметно потускнела. Алан восседал за столом и выглядел очень недовольно, равно как и стильно. Я же с удовольствием развалился в кожаном кресло в заляпанной кровью форме.
— Что так долго? — устало посмотрел на меня Алан.
— У меня была операция, — недовольно сообщил я.
— Ему не обломилось с Ларой, и он в отместку убрал ее из операционной, поэтому делегировать ему некому, — не без удовольствия вставил Лев.
— Не обломилось? Тебе? — вздернул брови Азизов. — А Лара — крепкий орешек. Хороша…
— У вас все? — медленно поднялся я. — Тогда я в душ.
— Сядь, Яр. — Алан стянул очки и устало протер переносицу. — У нас заказ. Непривычный. И сложный…
— Судя по драматическому началу, вы в дерьме, — скучающе постановил я. — Потому что как обычно разинули пасть на кусок, который не пролезет в желудок. А если и пролезет, то встанет поперек ануса.
— У нас заказ на сердце оборотня-медведя. — И Алан уставился на меня в упор.
— Идиоты, — выплюнул я с чувством.
— Это возможно, — возразил Алан.
— Что вы идиоты? Это точно. А донора убьет наркоз, — безапелляционно возразил я. — Потому что анестезии понадобится столько, что сердце не выдержит. Иначе донор обернется на столе и поубивает всех не только в операционной, но и до твоего кабинета доберется…
— Нам нужно это сделать, — развел руками Лев. — Это приказ высшего руководства.
— Делайте, — снова поднялся я.
— Ты у нас кардиохирург, — напомнил Лев. — И сядь, будь добр, а то я тебе ноги прострелю! Заколебал, Яр!
— Отправь его хоть на курсы по ведению дипломатических переговоров, — неприязненно поморщился я, глядя на Алана.
— Я изучил прежние случаи. — Алан подчеркнуто не придавал значения нашей грызне. — Главная ошибка была в неточном определении дозы анестетиков…
— Это хождение по льду, Алан! А в остатке — чистое безумие! Дозы были определены неточно, потому что масса человека, оборачивающегося в зверя, меняется! Ты не
