Госпожа Орингер - Алек Д'Асти

Недалеко раздались легкие быстрые шаги, приглушенные коврами, перестук каблуков, шелест подола… и все снова затихло.

Продолговатый футляр был закрыт на магнитные скобы. Мячик оказался приятно упругим. Меж страницами книг нашлись засушенные листья и цветы – васильки. Они нежно пахли летом, солнцем и еще чем-то знакомым. Юная подопытная тихонько вздохнула, в который раз вспоминая свою невеселую историю…

– Сколько ей? Лет пять?

– Восемь, досточтимый доктор Вайз. Акта самая младшая из наших детей. Родилась дюже рано, и семи лун не прошло.

– И выжила… с ума сойти! Невероятно. Как?

– За очагом в сыромятном коконе тепло и…

– Она слепая? Да. Шумы в сердце – тарахтит как старый движок.

– Верно говорите, досточтимый. Не живет и не умирает. Пользы от нее никакой, только лишний рот. Как быть?

– В этом я вам не советчик. Сами решайте.

– Вэ-э-эйхо, тогда у химеры спросим. У химеры. До ее леса рукой подать. Авось, монстра и примет новую душу, освободит нас.

Высокий порог, скрипучая калитка, неровная, холмистая земля. Короткое «Куда глаза глядят!» и толчок в спину. Щекочущие ладони стебельки. Щека, согретая солнцем, и полная темнота вокруг – слепота.

Первый неуверенный шаг. Уйти, куда глаза глядят… а куда?

Еще шаг. Второй, третий.

Грохочущее в груди сердце, булькающее, тяжелое. Дрогнувший воздух. Стрекот и шипение химеры вокруг. Страшно. Горячее прикосновение к подбородку. Свежий запах, как после грозы. Вспыхнувший в груди огонь, разрывающая голову и глаза боль.

Холмистая земля уже под спиной. Покалывание на кончиках пальцев.

Свет. Впервые в жизни. Бело-голубое, полосатое небо. Тоже впервые. Вытянувшиеся к небу высокие цветы – то чересчур четкие, то расплывающиеся синими пятнами. Васильки…

Пластины на стенах предупредительно пискнули. Акта выглянула из-под кровати и прищурилась на окна. К дому спланировал огромный остроносый корабль – белоснежный обтекаемый. Из-под его плоского пуза, задорно крутанувшись, выскочил еще один —стремительный серебристый челнок-скат и просвистел к посадочной, дернув гибким острым хвостом.

Жрица моргнула, резво задвинулась обратно под кровать и стянула край яркого покрывала ниже, спрятавшись за ним.

Тихий дом замер на мгновение, а потом грохнул дверью, разразившись разноголосыми выкриками и топотом, вперемешку с цоканьем тонких каблуков:

– Норманн! Подожди! Тебе туда нельзя, и вообще… почему ты не в городе?

– Перехватил один сабж, бабуль. От Сэмиэлля! Он опять покупает людей на Фере для опытов! Как он может так, а?! «Подопытная номер четырнадцать»… капец, ты слышала?! Это же люди, а не хомяки, чтоб его! И это мой брат! Мой старший брат!

– Норманн, дорогой, ты не прав сейчас! Рафи и Сэм дают этим людям шанс! Шанс, понимаешь? Норманн, подожди… Мэни!

– Шанс? Да-а-а, конечно! Герои, охренеть! Да они бы и пальцем не пошевелили, если бы не…

Пространство вокруг поднатужилось и добавило к диалогу на повышенных еще парочку оглушительно громких звуков: белый корабль за окнами выдал протяжный гудок – обнаружил медкапсулу слишком легкой – пустой. Зеленые пластины на стенах, подхватив призыв транспортника, вспыхнули оранжевым и завыли дурными сиренами.

Акта зажмурилась, в отчаянии прикусив губы.

– Бабуль! Кэсси! Это что?! Тревога? Нас грабят? Атакуют? Пожар?!

– Не знаю! Ай, Норманн! Что делать? Что?!

В коридоре рухнуло что-то, по масштабам сопоставимое с двустворчатым шкафом.

– Нет! Норманн! Это же шедевр современного искусства!

– А нефиг было им щиток сигналки загораживать! У-у-у, заело… давай! Открывайся!

Где-то хрустом лопнул неведомый стеклянный пузырь. Сирены поперхнулись, затихая. Белый транспортник за окнами раздраженно продул сопла.

– Норманн, ужас! Девочка пропала! Где?! Как? Куда она делась?!

– Так, Кэсс, харе метаться! Выпускай поисковые зонды. На втором этаже справа от пульта есть два контейнера, давай!

Тонкие каблуки уцокали куда-то в сторону, а тихие шаги раздались совсем близко, как и сердитый шепот.

– Жесть, весь в осколках! Ай! Зараза…

Акта под кроватью застыла, стараясь не дышать. Дверь в маленькую спальню распахнулась шире. У жрицы перед носом прошлись немалого размера расхлябанные боты. На пушистый ковер со шлепком приземлилась куртка с кожаными вставками, рядом неаккуратным комом шмякнулась кофта.

Расхлябанные боты прошагали к шкафу, дверцы скрипнули и на пол сошла небольших размеров лавина из тщательно утрамбованного тряпья, вещей и непонятного назначения штуковин. Одна из таких штуковин вдруг оперилась разноцветными крылышками и с радостным щебетанием метнулась под кровать. Акта в испуге отпрянула от нее, задевая шершавый футляр задом.

Монотонный, струнный, наполненный «бам-м-м» можно было услышать даже с улицы. Разноцветная штуковина с крылышками щелкнула у оцепеневшей Акты под носом и вжикнула куда-то в сторону. Расхлябанные боты пропали. Вместо них появились внимательные серые глаза, темные кудри врастопырку и тихий, вкрадчивый голос:

– Споко-о-ойно. Споко-о-ойно. Попалась, шустрик?

Акта растерянно прищурилась, осязая: «Еще один воин? Нет, тоже сын воина. Только моложе, чем тот, и какой-то стран…»

Химера у нее в груди вдруг полыхнула так, что жрица задохнулась, вскинулась, ударившись спиной о решетчатое дно своего убежища, зажмурилась, вслепую метнулась куда-то в сторону, вновь тревожа футляр, опрокидывая стопки с книгами.

– Нет, нет! Тихо! – растрепанный незнакомец по пояс засунулся под кровать, но хватать паникершу не стал, лишь продолжил уговаривать. – Спокойно! М-да-а-а, юбчонка у тебя, конечно… хорошо хоть, что трусы на месте. Как тебя зовут? Как зовут, ну?

У него был очень приятный, глубокий тембр.

Пламя за грудиной утихло, разливаясь по телу нежным теплом с острыми искорками. Жрица с облегчением выдохнула, открыла глаза, рассмотрела свой новый объект, вспоминая услышанное ранее: «Норманн… Мэни», – и негромко ответила ему:

– Акта.

– Коротенечко, удобно, – приподнял темную бровь «объект». – Акта. И что это значит?

– Оклик, Норманн. В переводе с нашего диалекта: «Эй, ты!» – с легкой улыбкой поведала зжрица, не отпуская взгляда собеседника.

– Хреново, – нахально подметил тот, отчего-то никак не подцепляясь, будто уворачиваясь от чар. – Так себе имечко. Для лисы или, к примеру, хомяка еще сойдет, но… короче, вылазь, а то я уже все пузо себе отлежал!

Серые глаза и взъерошенные кудри пропали, вновь сменившись расхлябанными ботами. Акта растерянно моргнула – не вышло подцепить и одурманить. Не удалось. То есть немного да, но совсем не так, как обычно. Снова не повезло. Монстра почему-то замерла, не проявляя себя и не помогая своей подопечной. Полис и доктора с железками активно замаячили на горизонте.

Жрица в расстройстве качнула головой и полезла навстречу молодому наглецу – сдаваться.

* * *

Воздух на