Западня - Ева Гончар
Чем дольше Многоликий смотрел на Эрику, тем сильнее недоумевал, как мог вчера принять её за безмозглую светскую пустышку, охочую до сенсаций, а ещё раньше — тоже вчера, но будто бы тысячу лет назад! — как он мог содрогнуться, увидев её улыбку на фотографии? Сейчас Принцесса не улыбалась, но он нисколько не сомневался, что улыбка у неё окажется мягкая и слегка застенчивая.
Молчание затягивалось. Девушка явно хотела что-то сказать, но не могла решиться, и Феликс пришёл ей на помощь.
— Вы гораздо моложе, чем на фото, ваше высочество, — проговорил он. — И гораздо красивей.
Она тотчас улыбнулась, именно так, как он и ожидал, махнула рукой:
— Ничего удивительного. Терпеть не могу позировать для парадных портретов, — и добавила с заминкой: — Вы тоже… не такой, как на картинке в газете.
— А какой? — он попытался улыбнуться в ответ, но у него не получилось, дурнота не отпускала ни на миг.
— На самом деле вы сильнее и ярче, — подумав, ответила Принцесса — и заторопилась объяснить свой визит: — Я хочу извиниться перед вами, Многоликий.
— За что, позвольте спросить? За то, что меня заперли тут по приказу вашего отца? — он прикусил язык, пожалев о вырвавшихся словах — ведь собирался же очаровывать её любой ценой! — да и не было у него больше к ней ни капли злости.
Но Эрика потупилась, словно приняла на себя часть отцовской вины:
— Наверное, он не мог иначе… ведь вы же государственный преступ… Нет, что я говорю… Не за это! За то, что я вчера явилась сюда, как в зверинец. Вернее, заставила вас так думать. Я не хотела. Я слышала о вас удивительные вещи. Вы не… — она запнулась, взволнованно глотнула и продолжила: — Вы не экзотическая тварь! Вы защитник униженных и слабых. Все знают, скольким людям вы помогли в беде! — она вздохнула и подняла глаза. — Я… восхищаюсь вами. Вы верите мне, Многоликий? Вы на меня не сердитесь?
Правду она сказала или нет, в любом случае, чувствовать себя романтическим героем ему нравилось гораздо больше, чем экспонатом паноптикума. Не говоря уже о том, что приблизить его к освобождению могло только первое, а никак не второе. Он пожал плечами:
— Верю, ваше высочество. Не сержусь. И вы меня тоже простите!
— А мне-то за что вас прощать?! — изумилась она.
— За то, что я был с вами груб. И за то, что не стал скрывать… что догадался о вашем Даре.
Она смущённо порозовела, от чего стала ещё милее, в её улыбке появилось лукавство:
— Вы же обещали, что никому не скажете.
— Не скажу, — серьёзно подтвердил он.
— Вы первый, кто узнал мою тайну. Знаете, я думала, умру от страха, если это однажды случится… но почему-то не умерла. Будто так и надо, что вы её знаете.
— Неужели совсем меня не боитесь?
— Нисколько. О том, что вы человек слова, не писал разве что «Вестник Короны».
Она посмотрела в его глаза своими лучистыми синими глазами, а потом перевела взгляд ему за спину — и перестала улыбаться.
— А теперь, сударь, объясните мне, что это такое!
— Вы о мебели, ваше высочество? Да, со вчерашнего дня её у меня несколько прибавилось…
Принцесса нахмурилась.
— Всё правильно. Вам поставили кровать… и стол… и всё остальное… и дали тёплую одежду… Но эти странные штуки, — тонким пальчиком она указала на арсенал Манганы, — зачем они здесь нужны?
Слабенькое, едва уловимое предчувствие, которое страшно было спугнуть, которому страшно было поверить, зашевелилось в груди у пленника.
— Видите ли, господин Придворный Маг оборудовал здесь свою лабораторию, — осторожно произнёс он.
— Потрошитель? Здесь? Зачем?! — ахнула девушка. — Только не говорите мне, что этот вивисектор…
— Именно так: он пользуется случаем исследовать мои способности.
— И вы согласились? Но почему?!
— Потому что не хотел превратиться в глыбу льда в этой паршивой яме.
На лице у Эрики было написано отчаянное непонимание.
— В глыбу льда? О чём вы, Многоликий? Вас будут судить… Видимо, вы это заслужили… но вряд ли приговорят к…
— Меня уже приговорили, ваше высочество. Тогда, когда я отказался пойти на службу к Королю. А что касается моих заслуг… думайте что хотите, но я-то знаю, что никого не убивал и не участвовал ни в каких заговорах.
— Но как же так? — Принцесса судорожно сжала руки, костяшки пальцев побелели. — Папа не мог… если вы невиновны, он не стал бы…
Предчувствие стремительно крепло.
— Я виновен, — ровным голосом сказал Феликс, — И вы знаете, в чём моя вина. Я делал то, от чего отказалось королевское правосудие — защищал бедных и слабых. И подрывал тем самым авторитет Короны в глазах богатых и сильных. Чего стоит власть Скагера, если он не может найти на меня управу? — Многоликий перевёл дыхание и закончил: — Его величество, полагаю, с удовольствием приказал бы убить меня при поимке. Но у Манганы были другие планы.
— Чушь какая-то! — вымолвила Эрика. — Не может этого быть. Но если вы меня и обманываете…
— Не обманываю.
— …Если вы меня и обманываете, позволить Потрошителю ставить на вас опыты… — голос у неё задрожал и сорвался. — Я помогу вам сбежать! Что для этого нужно? Открыть клетку?..
— Клетку открывать бесполезно, — покачал головой Феликс. — Вы видите — я прикован к стене этой цепью. Но если её разрубить, я всё равно не смогу отсюда выбраться — дюжина молодчиков наверняка охраняет дверь в подземелье.
Принцесса покосилась в сторону упомянутой двери.
— Судя по тому, что вам уже дважды никто не помешал ко мне прийти, охрану поставили снаружи, из внутренних переходов тут никого не ждали, — уточнил он. — А вашим путём…
— Моим путём в человеческом обличье вы не пройдёте, — кивнула она. — Там колодцы. Так что же делать, Многоликий?
— Снять пояс, — ответил он, трепеща от волнения.
— Каким образом? — озадаченно поморгала Эрика. — Отмычкой? У меня нет с собой даже шпильки, но…
— Волшебный замок шпилькой не откроешь, ваше высочество, вы же понимаете, — пленнику наконец-то удалось растянуть губы в улыбке. — Нужен ключ… и хранится он, я думаю, у самого Короля.
Где-то недалеко стукнуло, оба одновременно вздрогнули от этого звука.
— Он необычный… с одной стороны как камыш, с другой стороны как стрела… — торопясь, сумбурно объяснил Многоликий.
— Я принесу вам ключ, обещаю! — порывисто прошептала Принцесса и упорхнула.
Глава четвёртая,
в которой Принцесса беседует по душам с принцем Акселем и держит данное ею слово, а Многоликий открывает Придворному Магу многое, чтобы тот не успел узнать малое
Эрика была
