Двое для трагедии - Анна Морион
– Замолчи! – прошептала я.
– …и ты попала ко мне, жестокому и злому. Ведь это и есть твой идеальный мир. Значит, сейчас ты живешь в идеальной обстановке. Тебе нечего возразить, правда? – насмешливо сказал вампир.
– Да, но это не мир. Это идеальный ад, кошмар, ужас! Но ты прав, и я не буду возражать. Но, если это и есть идеал моего мировоззрения, значит, я – ненормальная мазохистка.
– Поздравляю тебя, наконец-то, ты поняла это. Ты должна радоваться: твоя теория оказалась верной на практике. Седрик не был твоим идеалом.
– Замолчи! Не говори о нем! Зачем ты мучаешь меня? – Я закрыла лицо ладонями.
– Потому что ты думаешь о нем.
– Какая тебе разница, о ком я думаю?
– Никакая. Я просто констатирую факт.
– Оставь свои факты себе!
– Факты – упрямая вещь. И ты только что сама доказала, что даже такие жестокие создания, как я, нужны обществу. Моя жестокость стоит милосердия обоих французов.
– Но зачем ты играешь с ними и со мной? Это сводит меня с ума!
– Единственная жизнь, обличие и роль – ничтожно мало для меня. Я могу быть кем угодно, могу вершить судьбы, убивать, миловать, наказывать. Я использую лишь то, что дал мне сам старик Бог, а ведь он знал, кого создает в моем лице.
– Думаю, что, глядя на тебя, он жалеет о том, что сделал это! – с сожалением прошептала я.
– Может быть, но он уже ничего не сможет с этим поделать: пока жив мир, жив и я. – Грейсон перестал играть с моими волосами и хотел, было, подняться со стула, но я остановила его, схватив за рукав пиджака.
– Что ты сделаешь с ними? – с тревогой спросила я.
– При чем здесь я? Они приехали увидеть тебя, значит, это твои гости, и ты должна решать сама, – серьезно ответил вампир.
– Правда? И что бы я ни решила, ты согласишься и исполнишь это? – настойчиво спросила я, хватаясь за его слова. В моем сердце появился луч надежды.
– Конечно, правда. Ты ведь знаешь, что я всегда исполняю свои обещания, – улыбнулся он.
– Тогда я хочу, чтобы они уехали отсюда живыми и невредимыми. Но не так, как ты поступил со Сьюзен и Лурдес, а живыми! Они должны жить дальше и продолжать свое благородное дело.
Грейсон усмехнулся.
– Я предвидел твое решение. Что ж, обещаю, что, если ты не наделаешь глупостей и будешь во всем меня слушаться, французы уйдут отсюда живыми. Теперь ты успокоилась? – Он аккуратно убрал мою ладонь с рукава своего костюма.
Но мое сердце не верило ему: он уже обещал мне тогда, что отпустит девушек живыми, но все равно поступил по-своему и убил их. Как я могла поверить ему сейчас? Однако я сделала вид, будто поверила и была несказанно рада его великодушию. В глубине сознания, наученная горьким опытом, я знала: он всегда все делает по-своему, и его обещания – это легитимная форма, которую он исполняет, а затем делает то, что желает. Так было с Лурдес и Сьюзен: выполнив свое обещание и отпустив их, Грейсон нашел для себя право на их убийство.
– Ты рада? – спросил Грейсон.
– Да, очень, – тихо ответила я, подыграв ему. – Спасибо!
– Честно признаться, я сам не хочу их убивать – французы всегда вызывали у меня умиление: они так гордятся своей страной и культурой, что, стоит сказать что-либо нелестное в адрес Франции, как они начинают горячо защищать благородство Родины и утверждать, что их культура – верх цивилизации. А Дюпри покорили меня своим мнением о том, что картина их соотечественника Анри Массонса – отвратительна. Смело как для французов, не находишь?
– Я совсем не разбираюсь в живописи, ни разу не слышала об этом художнике и никогда не видела его картины, – честно призналась я.
– Думаю, тебе бы не понравилась его мазня. Хотя, кто знает, у тебя ведь такой отвратительный вкус. Но вернемся к нашим гостям. Не забывай… – Он улыбнулся и приложил к моим губам свой указательный палец.
«Не забывай о том, что от твоего поведения зависит, уйдут ли они из замка живыми» – говорил его жест.
Грейсон поднялся со стула и протянул мне руку, я приняла ее, поднялась, и мы пошли обратно к гостям.
– А вот и мы. Еще раз приносим свои извинения за наше отсутствие, – извиняющимся тоном сказал гостям вампир.
Мы вновь сели напротив супругов Дюпри.
– О, ничего страшного! – с улыбкой ответила ему Софи, но ее тон говорил обратное, и она с беспокойством смотрела на меня.
«Что успел наговорить им Грейсон, если она с такой жалостью смотрит на меня?» – невольно подумала я, недовольная тем, что Софи вперила взгляд в мое лицо, и при этом, ее глаза выражали жалость и печаль одновременно.
– Знаете, я никогда не была во Франции, – начала я разговор, пытаясь не обращать внимания на взгляд Софи. – Вы не могли бы немного рассказать мне о вашей стране и культуре?
– Как, вы действительно никогда не были во Франции? – удивился Франсуа. – Вам обязательно нужно съездить в Париж! Он великолепен!
– Это говорите вы – человек или вы – француз? – усмехнулся Грейсон. Он не выпускал мою ладонь из своей.
– Честно признаться, я и сам не знаю, но, должно быть, все же я – француз, – рассмеялся Франсуа, но я услышала в его смехе фальшь.
Он переглянулся с супругой.
«Что происходит?» – со злостью подумала я.
Стоило мне выйти из комнаты, как гости стали переглядываться и стараться выглядеть непринужденно, но это получалось у них откровенно плохо.
Я сидела в напряжении, не зная, что они думали обо мне и почему так странно вели себя, но склонялась к мысли о том, что, когда я вышла, Грейсон, наверняка, что-то сказал им, а скорее всего, солгал им обо мне. Учитывая богатую фантазию вампира, я не могла даже представить, что он мог сказать супругам Дюпри.
– Возвращаюсь к вашей просьбе, Вайпер, – начал свой рассказ Франсуа. – Франция – это огромное поле, покрытое зеленью и реками, на котором смешались все стили и направления, мода и бездарность, роскошь и нищета, утопающие в деньгах города и бедные, еле выживающие деревушки и мелкие городки. Да, конечно, Париж, Марсель, Канны и другие известные крупные города прекрасны, но стоит выехать в пригород и далее, и вы увидите Францию во всем ее противоречии – это страна контрастов, и в ней вы увидите даже то, чего никогда не ожидали увидеть. СМИ твердят, что во Франции все стабильно, но это только для того, чтобы мир думал, что она благополучна.
– Мне кажется, это проблемы любой страны: политики всегда называют несуществующее действительным и наоборот, – заметил Грейсон.
– Да, лорд, к сожалению, вы правы! – откликнулась Софи.
– И все же, я знаю, что ваша культура – одна из самых богатых в Европе и мире, взять
