Двое для трагедии - Анна Морион
– Что с тобой? – услышала я голос Грейсона над ухом, но я была так обессилена, что не смогла даже испугаться.
Я медленно открыла глаза и увидела вампира, нависающего надо мной, как прекрасный палач.
– Мне плохо, – тихо ответила ему я. – Зачем ты выдумал все это?
– Ты о нашей любовной истории? – усмехнулся он и сел на соседний стул.
– Не могу понять, зачем тебе это нужно? Зачем ты обманываешь этих людей? Ты так хорошо играешь свою роль, что они верят тебе.
– Зачем мне это нужно? Ответ прост: я просто развлекаюсь, – тихо сказал Грейсон и взял в ладонь прядь моих волос.
– Какое жестокое развлечение! – с чувством прошептала я. – Неужели тебе не противно даже играть в то, что ты любишь меня? Неужели это не выше твоего вампирского достоинства? Ты ведь ненавидишь меня так же сильно, как я тебя.
– Нет, Вайпер, эта невинная игра ничуть не унижает меня, к тому же, я просто притворяюсь.
– Ты не притворщик, а лицемер!
– Да, и это тоже. Но ты сама знаешь: игра – это не реальность. Игра – это просто пшик, это то, чего никогда не было и не будет, просто небольшое развлечение. Разве я виноват в том, что эти смертные так наивны? Они вцепились в первого, кто предложил им деньги, и сразу же набились мне в друзья. Так кто же виноват: я, играющий по всем правилам, или они, желающие через дружбу выманить у меня как можно больше денег? – тихо сказал Грейсон.
– Ты плохо разбираешься в людях! Они не такие! Они занимаются истинно прекрасным и благородным делом! Они спасают человеческие души, а ты хочешь погубить их! – Слова вампира задели меня за живое: обида за дело Дюпри, за их помощь людям, вызвала во мне горячую ноту протеста.
– Люди, которые сознательно уступают богачу ради своих целей, недостойны сочувствия или уважения. И ты ошибаешься: я прекрасно разбираюсь в людях и с первого взгляда на Дюпри уже знал, чего они хотят от жизни и от меня, если они подошли завязать со мной знакомство. Я вижу и то, что они видят во мне толстосума, который сорит деньгами направо и налево, и отчаянно желают присосаться к моему кошельку, как пиявки, потихоньку выманивая у меня то, без чего вы, смертные, не представляете своей жизни и чему поклоняетесь – деньги. Эти французы хотят всего лишь использовать меня в своих корыстных целях, но ты не можешь понять этого, потому что тебя ослепило их мнимое благородство. Дюпри не видят во мне ни собеседника, ни интересную личность, а лишь того, кто может дать деньги, много денег. Ты думаешь, они приехали для того, чтобы познакомиться с тобой? Наивная, глупенькая Вайпер! Им плевать на тебя. Дюпри приехали только для того, чтобы еще больше втереться мне в доверие, но ты не видишь этого, потому что ты – всего лишь глупая смертная девчонка. Деньги правят миром. А мы, вампиры, правим деньгами, поэтому весь мир уже давно в наших руках.
– Ты ошибаешься! Не все люди живут в погоне за деньгами! – парировала на это я.
– Ты плохо знаешь жизнь. А впрочем, ты совсем ее не знаешь, в силу своего возраста и человечности. Вы, смертные, поставили себя в такую зависимость от денег, что без них ваша жизнь сводится к простому выживанию.
Его жестокие, но справедливые слова ударили по моему человеческому самолюбию, но я молча согласилась с доводами вампира, потому что это была правда, и я не стала спорить с ним и утверждать, что он ошибался. Грейсон был абсолютно прав: люди зависят от денег, и вся их короткая жизнь проходит в погоне за ними.
– Но Дюпри просят тебя помочь им с благой целью! Пусть они и используют тебя, но используют для того, чтобы делать людям добро! – попыталась я переубедить его.
– Да, Дюпри – единственные, кто не стал просить у меня деньги сразу: они методично вводили меня в дела своей организации и подталкивали стать их спонсором, из жалости к бедным и оскорбленным людишкам.
– Ты говоришь, что люди поклоняются деньгам, но сам готов убить за них! Такое ощущение, что тебе просто жаль своих чертовых денег! – воскликнула я.
– Не кричи так, потому что, если они услышат тебя, это плохо для них кончится. Вайпер, глупышка, ты так и не поняла меня – я являюсь божьим орудием для наказания тех, кто, прикрываясь благими целями, становятся попрошайками.
– Но Дюпри просят деньги не на себя, а для тех, кто нуждается в защите! Они достойны восхищения!
– Нет, ни восхищения, ни уважения, ни симпатии. Они пострадают за свою легкомысленность. Моя любимая цитата всегда была для меня девизом: «Не доверяй незнакомцам», а они поверили мне, как и все мои жертвы, и сами избрали свою участь, приехав сюда. В этом мире нужно быть жестоким и сильным, потому что вокруг – голодное зверье, готовое убить тебя при первой же возможности, особенно вы, людишки.
– Но, если все люди будут жестокими и никто никому не будет нужен, этот мир покроется тьмой. Милосердие, а не жестокость нужно в нас воспитывать, – бросила я.
– Ты считаешь, что лучше быть милосердной и слабой, чем жестокой и сильной? – усмехнулся на это Грейсон.
– Милосердие – не слабость! Я говорю о том, что во всем нужен баланс: если не будет милосердных людей, баланс нарушится, и все вокруг превратится в хаос.
– Этот баланс невозможен: все, что касается смертных, лишено любого баланса. Например, что ты скажешь насчет богатых и бедных? Бедных так много, что чаша весов дрожит под их весом. Сколько богатых в этом мире? Всего лишь несколько процентов из ста. Баланса нет и не может быть.
– Я подразумеваю природу, а не искусственно созданную среду. Богатство – не показатель. Милосердные должны смягчать жестоких, а жестокие укреплять милосердных. Но жестокости не должно быть больше, – попыталась объяснить я свою точку зрения.
– То есть, в каждой паре тоже должен быть баланс? Жестокий муж и милосердная мягкая жена?
– Вполне. Как строгий отец и нежная мать. Или наоборот. Кто-то должен наказывать, а кто-то утешать. Ведь даже жестокие нуждаются в утешении.
– У каждого жестокого принца должна быть милосердная простушка?
– Принцесса.
– Нет, Вайпер, милосердными бывают только Золушки и простушки. Принцессы не знают этого слова. А знаешь почему? Потому что власть развращает человека.
– Конечно, тебе виднее. Ты ведь самое жестокое создание, которое только сотворил Господь!
– Из твоих рассуждений выходит, что ты и я – идеальная пара.
– Я говорю не о нас. Но, если ты все же говоришь об этом, то нет. Нет!
– Ты противоречишь своим же словам. И ты и Седрик – мягкие создания, поэтому все вышло
