Подарок для герцога. Вернуть отправителю! - Елена Княжина
А может, просто везение. Или ветер сменился и отогнал страшное серое облако в Вандарф…
Загадка осталась неразгаданной, но советники стали возбужденно шептаться о возвращении в столицу. К своим нарядам, интригам, развлечениям и прочей важной чепухе.
И только Галлея и Аланна не радовались новости. Для Галы возвращение в Пьяналавру означало расставание с Раином, драконицей и свиданиями в деревне. Для Аланны – «утрату» супруга. Не в смысле вдовства, а в более трагичном… Все розовощекие любительницы сочной травки дожидались Владыку в Пьяни.
И все же… туман отступил. Побежденный без войны, он, зализывая невидимые раны, уполз обратно на вандарфские поля. И в столице, несмотря на метель, вдруг разлетелся странно-сладкий запах лета. Сочных лугов, душистых вергиний, романтики.
Аромат стоял пару дней, но к моменту, когда мы с Галлеей доехали в экипаже до Пьяни, он успел рассосаться. Мы довольствовались свидетельствами очевидцев: да, в Сатаре в эти дни пахло не страхом. Любовью.
Чудной был все-таки этот туман.
***
Заслоны, которые воздвигали вокруг академии на наших глазах, были свернуты. По заснеженному холму, убегающему узкой дорожкой к воротам Пьяни, гуляли студенты. Все вернулись к прежней жизни, как по божественному щелчку!
Видимо, сатарцы за семь лет так привыкли к угрозе, что научились жить вопреки. Да, прорыв может случиться в любую минуту, да, армия может не сдержать напор рогатых… Но это не повод годами трястись от страха. Угроза миновала – и все, отряхнувшись, расправили перышки и вышли погреться на зимнее солнце.
В академии каким-то чудом прознали, что я больше не нахожусь в статусе компаньонки. Меня продолжали звать Эммой, но отношение стало другим. В мелочах, в нюансах… Так, камеристка больше не пыталась отхлестать меня по заду полотенцем за порванную форменную юбку. А прочие неллы, встречаясь в коридоре, приседали в коротком книксене.
В столовой для персонала мне отказались подавать поднос с утренней кашей. Сообщили, что указом ректора теперь я питаюсь наверху, вместе с Галой и прочими «высшими». Удрученно пыхтя, я влезла по лестнице в галерею с белыми шторами и уселась на место Танисы.
Фотья лепетала что-то о недопоставках шоколада, которые непростительны и вообще… Как вдруг оборвала причитания. Она удивленно нахмурила лоб, когда я заняла свободный стул, а не встала за спиной у принцессы, как прочие неллы.
Но затем, торопливо стряхнув морок, Фотья растеклась в благодушной улыбке и пожелала мне «счастливого правления Триксет». Назвала меня Эммой, но голос девушки дрогнул на второй «м». Не удивлюсь, если придворные сплетники уже нашептали «дочерям двора», что в академии инкогнито обучается герцогиня Грейнская.
Та самая, да-да. Страшная и горбатая виззарийская ведьма, покрытая бородавками и волдырями. Которую Габриэл Грейн убил и в Сандер-Холле злодейски прикопал, объявив, что супружница сбежала…
– Славной зимы… всем нам, – пробубнила я и спрятала мерзнущий нос в чашке грома по-сатарски.
Переглянулась с Галлеей: она ехидно улыбалась. Словно в узкое кучерское окошко наблюдала все непотребства, что творились в экипаже. Ох, богини, к этому надо как-то привыкнуть…
После завтрака тэр Вольган вызвал нас с принцессой к себе и велел составить новые списки предметов, уточнив, какие лекции мы посещали под масками. Магистры сделали вид, будто я ходила на теорию и теологию всегда. А Галлея продолжила практику с того же места, на котором остановилась, будучи «белокурой неллой».
И все случилось так легко и безболезненно, что стало ясно – без герцогского вмешательства не обошлось. Он раздал очень четкие указания, и никто не смел ослушаться.
В академию Габриэл не приехал. То ли не мог покинуть Вандарф, то ли желал избежать неловких столкновений. Однако спустя сутки я получила от него письмо. Герцог интересовался, хорошо ли окончилась наша поездка и довольна ли я возвращением к учебе.
Трижды перепроверила: точно ли мое имя значится на конверте? Не мог же Габ забыть, что его сестру зовут Галлея, а не Ализа… Мы, конечно, изрядно запутали герцога в наших личностях. Но не настолько же?
Определенно, он писал мне. То есть… Ализе.
Для ответа пришлось спуститься к камеристке. Она заведовала не только формой и бельем, но и драгоценным почтовым ящиком. Мессенджеров в Сатаре еще не изобрели… Для романа по переписке – непреодолимая преграда.
Неллам разрешалось пользоваться почтовым ящиком раз в две недели – чтобы связаться с родней и сообщить об успеваемости. Высшему сословию абитуриенток дозволялось отсылать письма хоть каждый день.
С отстраненной вежливостью я написала кворгу, что мы всем довольны. Поблагодарила за заботу, запечатала конверт и передала камеристке.
И прилично удивилась, когда утром пришел ответ. Короткая записка. «Хочу, чтобы вы это носили, Ализа. Г.Г.».
Из конверта на ладонь выпало кольцо.
Как истинный военный стратег, Габ учел все возможные ходы девушки, находящейся в смятении. Сначала она бы решила, что герцог ошибся адресатом. И по ошибке отправил подарок официальной жене, а не «кисуне» из расписания.
Потом бы она задумалась, для чего отправлено украшение. Передать кому-то? Галлее, тэру Вольгану, Башелору? Может, это магический трофей, оставленный демоном на поле боя?
Но в записке были ответы. Он хочет. Чтобы я. Это носила.
Зачем?!
Бледно-зеленый круглый камешек, остро напоминавший глаз Габа, не давал подсказок. На серебряном ободе не нашлось гравировки, зато обнаружилась пара царапин и оплавленная выбоинка. Тонкая оправа камня в одном месте погнулась, но грайнит держался крепко.
До того, как положить в конверт, крупный перстень явно носили. Возможно, прошли с ним огонь, воду, войну и кровавый алый туман.
Кольцо… Зачем кворг прислал мне кольцо, да еще со своей руки? Массивное, издали заметное. Неужто и «магелланам» присущ собственнический инстинкт?
Пару дней я мучилась в нерешительности. Право слово, огромной алой петли на ладони мне вполне хватало, чтобы не забывать о супруге. Серебристый контур брачного союза даже через ученические перчатки просвечивал!
Габ будто хотел пометить меня, застолбить лужайку с сочной травкой. Вдруг еще когда приспичит здесь прогуляться да пощипать молодую поросль?
– Ты себе надумала, – игриво пропела Галлея и, спрыгнув с подоконника, заставленного колбочками, помогла мне нацепить украшение на палец. – С таким кольцом никто не примет тебя за неллу или прислужницу. Отношение будет соответствующее, понимаешь?
– Понимаю. Понимаю, что все решат, будто я ночью ограбила местный ломбард, – промычала я, разглядывая откровенно мужской перстень.
Несколько раз я замечала его на герцогской руке – на мизинце. Мне кольцо идеально налезло на безымянный.
Бледно-зеленый камень, чуть мутноватый в центре, был обрамлен тонким серебряным ободом. И занимал почти всю фалангу!
– В местном
