Развод со зверем - Анна Григорьевна Владимирова
Она тоже приняла душ, судя по ее влажным волосам и свежему запаху, наполнившему кабинет. Рот почему-то наполнился слюной, и я украдкой сглотнул.
— Мне сказали, что я могу вас подождать здесь! — возмутилась она, не зная, куда девать глаза. Ее взгляд метался то ко мне, то соскальзывал вниз, то отскакивал к столу и убегал куда-то в пол, и так по кругу. — Охрана не знала, что вы в…
— А ты не слышала, что я в душе?
— Нет! — подскочила она.
— Так что ты хотела?
— Я собиралась спросить, чем вас так взбесили мои стандартные вопросы во время операции?!
— Ты идеально вела себя на первой пересадке. Возьми за образец.
— Я — ассистент, а не говорящий отсос!
— Второе мне больше подходит, только я бы предпочел, чтобы ты при этом молчала, — оскалился я нагло и не успел подумать, что, учитывая мой внешний вид, прозвучало это двусмысленно.
И Моль поняла все неправильно. Она взвилась с кресла, подлетела ко мне и вдруг так зарядила по морде, что у меня голова мотнулась в сторону, а в глазах потемнело. Только когда я выпрямился, ее уже и след простыл, а смешок, слетевший с губ, вдруг причинил непривычную боль.
— Ни черта себе ты бьешь, — прохрипел, восхищенно усмехаясь, и направился в ванную.
Когда я добыл льда и посмотрел на себя в зеркало, понял, что ее такую своеобразную метку до завтра не затянет. К сожалению. Или к счастью. Я пока не решил. Демонстрировать ей скорость своей регенерации нельзя, разочаровывать в силе удара — тоже. Это все, что у нее осталось против меня. До скулы эта боксерша не допрыгнула — разбила губу, рядом с которой наливалась гематома. Заслужил, что уж. Только какого черта морду корежит в довольном оскале? Что у меня за реакции на эту Рыжую Моль?
Она меня восхищает тем, что не сдается и не дает себя в обиду несмотря ни на что. Только таких жизнь ломает жестче.
Я вернулся в комнату, глянул на кровать, потом на полотенце со льдом в своей руке и приложил его к горящей морде. Если Моль не уедет сегодня домой, я тоже останусь. Мало ли, куда эта бойкая ассистентка может встрять еще…
Я попросил охрану дать мне знать, если она пройдет через проходную, и улегся ждать.
***
16
***
Я стояла перед раковиной и держала руку под холодной струей воды, пялясь на пальцы. Что я натворила? Какой кошмар! Теперь Князев меня мало того, что уволит, еще и заяву подаст за побои. Какая же я идиотка, что позволила себя спровоцировать! А он и рад теперь, наверное. Хотя, рад он будет не скоро. Бить-то я умею, к сожалению. А судя по тому, как ныла рука, ударила я его не без удовольствия, с размахом.
— Черт, — проскулила я тоненько в тишине уборной. Может, найти его и попросить прощения? Нет уж, тут либо к красивым, либо к умным. Не выйдет у меня поучиться у Князева, если он этого не желает. — Вот же гад… козел… ублюдок!
А смотрел как!
Я раздула гневно ноздри, глядя на свое отражение в зеркало, но снова видела лишь Князева! Голого, мокрого и в одном полотенце! Да что это за мужик такой, что стоит у меня весь день перед глазами?! И не противно ему самому так низко падать, подстроив мне этот вьетнамский флешбек! Может, он меня еще и в домогательстве обвинит ко всему прочему?
Я всхлипнула и убрала руку из-под воды, осторожно сжав пальцы в кулак. Вроде работают. Только это последнее, о чем стоило переживать. А дальше-то что делать? Я постояла еще немного в туалете, но жить-то тут не останешься… Выглянув в коридор, я заставила себя расправить плечи и выйти из укрытия с достоинством. Мало ли, может, меня там уже ждет охрана? Но никто меня не ждал. Я спокойно добрела до ординаторской, юркнула в раздевалку и принялась переодеваться.
На проходной меня тоже никто не тормознул, даже внимания не обратили. Я вышла на улицу, преодолевая желание ускорить шаг, и только тут сообразила, что стоянка с автотранспортом пуста. Уже стемнело и похолодало. Я потопталась немного, чувствуя себя все глупее. Редкий персонал выходил из здания, направляясь на стоянку транспорта, но напроситься в попутчики у меня не вышло. Один мужик вовсе не остановился, второй мотнул головой, виновато пожав плечами. Что это значило, я не стала уточнять. Пришлось признать поражение. Я поплелась обратно, ожидая, что на проходной меня не пустят, но охранник только проводил меня раздраженным взглядом и потянулся к стационарному телефону. Я сглотнула и направилась к лифту, вжав голову в плечи.
— Простите, — подошла я к охраннику, — я не могу уехать в город. Можно с этим что-то сделать?
— Спецтранспорт уже ушел, — пожал он плечами. — Боюсь, если вы ни с кем не договорились…
— Не договорилась. — Мне говорили на инструктаже, что ездить придется либо на своей машине, либо на спецтранспорте — других вариантов нет, и никто меня ждать не будет.
— Тогда вы можете переночевать в корпусе для отдыха. Вас проводить? У нас это обычное дело.
— Проводите, — безжизненно согласилась я.
Уже сидя в небольшом номере, похожем на гостиничный, я чувствовала, как напряжение сковывает мышцы — незнакомое место, опасное во всем, что здесь происходит, и Князев. Интересно, он еще тут? Как сильно я его ударила вообще? Я лишь успела оценить, что он не упадет и не ударится головой, прежде чем сбежала. А вот что там с этой головой…
Когда запиликал мобильный, я вздрогнула всем телом, подскакивая на кровати.
— Лала, привет! — радостно прозвучал голос мамы в трубке, а у меня что-то защемило в груди, и я едва сдержала отчаянный всхлип.
— Привет, мам, — ответила, прокашлявшись.
— Что такое? — насторожилась она. Вот не обманешь ее. — Устала?
— Очень, — просипела я, часто моргая. — Была тяжелая операция, и я еще в клинике.
— Ого. Бедная девочка…
— Ага… мам, давай завтра созвонимся? — прошептала я. — С ног валюсь, собралась в душ…
— Лал, прости, но мне не нравится твой голос, — не сдавалась она. — Тебя кто-то обидел, да?
— Мам, я все тебе расскажу,
