Развод со зверем - Анна Григорьевна Владимирова
— Возьми себя в руки, Лара! — процедил он. — Проснись!
— Тахикардия, — холодно отчеканила я, тяжело дыша. — Будет остановка.
— Не трать силы на бесполезные замечания!
— Это все антикоагулянты, — упрямо продолжала я. — Вы видели их дозировку?..
— Рот закрой, иначе удалю из операционной, — перебил он и обратился к медсестре: — Еще пакет крови!
Я глянула на неровный сердечный ритм на мониторе. Тот приближался к ста восмидесяти.
— Сердце не выдержит.
— Пошла вон, — рыкнул Князев, а в операционной тут же прозвучал приказ по громкой связи:
— Доктор Савина, пройдите к выходу из операционной.
14
На негнущихся ногах я отошла от стола, отложила приборы на поднос и направилась к дверям. Внутри все звенело от эмоций. Стыд, злость, негодование, обида. Что я такого сказала? Лицо вспыхнуло, будто меня облили бензином и подожгли. Я вышла в коридор вместе с конвоем, тяжело дыша, как во сне прошла за охранниками в ординаторскую и опустилась на диван, глядя перед собой. Мне казалось, что так я себя не чувствовала даже тогда, два года назад… Тогда меня оклеветали, а сейчас Князев унизил профессионально перед персоналом в операционной.
— Да хрен тебе, — процедила я, поднялась и принялась ходить туда-сюда вдоль аквариума. Так проще успокоить нервы.
Князев же этого и добивается — вывести меня из равновесия и заставить уйти по собственному желанию. Но я так просто не сдамся. Я задавала совершенно разумные вопросы. Я — ассистент, а не роботизированная операционная система! Мне нужно понимать, к чему готовиться в следующий момент!
Нужно успокоиться.
Я остановилась и оглядела себя. Форма неприятно липла к телу, волосы под шапкой скатались, а чувствительная кожа под перчатками привычно зудела. Я даже не сняла перчатки!
— Вот черт! — выругалась я и направилась в душ.
***
Когда Моль вывели из операционной, я сжал зубы до скрипа, механически продолжая работать. Любой, кто бы вякнул сейчас что-то поперек, последовал бы у меня за ассистенткой, но в операционной воцарилась идеальная нервная тишина. То, что нужно.
— Отсос! — рявкнул я, и кто-то бросился мне ассистировать, а ноздри забило резким запахом чужого тела.
Отстраненно заметив, что Моль пахла приятней, я ушел с головой в привычный контроль своих действий. Только мысли были быстрее моих рук. Она задавала нормальные вопросы. Только оперировали мы не человека, а для ведьмака частота сердечных сокращений была нормальной. Но Моль этого не знает.
— Зашивайте, — приказал я устало и отвернулся от стола.
Сердце билось в груди ведьмака идеально. Звериное сердце.
Я требовал личные дела доноров, хотя это и против правил. Лев не одобрял, презирая меня за эту слабость, но мне было важно, чье сердце я запускаю в чужом теле. Нет, в ликвидационной системе я не сомневался и не собирался перепроверять приговоры. Но я сомневался в своих вынужденных партнерах. На что еще они готовы пойти ради денег? Никто не скажет мне правды. Но даже если все чисто, и мне в руки действительно достается сердце убийцы и преступника, это все равно казалось мне дикостью.
Может, я и правда давно не жил среди своих? Но есть же Игорь. И он просто спасает жизни людям и нелюдям, равно выкладываясь ради тех и других. И Стас, который спасает беспризорных детей, вытаскивая их из не менее жестокой и беспринципной системы.
Всегда есть выбор.
— Ярослав.
Я выключил воду и потянулся за полотенцем, не поворачивая головы.
— Прекрасная работа, — похвалил Лев. — Наши все под впечатлением.
— Отрабатываю твои инвестиции. — И я уже прошел мимо него, когда он вдруг поинтересовался:
— Ты не слишком перестарался со своей ассистенткой? Так хочешь вынудить ее уйти?
Я не ответил. Вышел в коридор и направился в кабинет. Ноги непривычно дрожали от слабости.
— Мне Алан сказал про твой ультиматум, — не отставал Лев.
— Да, не хочу, чтобы она попала в утиль, — хрипло отозвался я.
Даже говорить было тяжело.
— Люди не дают ей оперировать в ее мире, ты не даешь в твоем, — усмехнулся Лев. — Уверен, что желаешь ей добра?
— Что ты взъелся? — прорычал я раздраженно.
— Бесишь, Яр.
— Я всегда всех бесил. Тебя, Азизова…
— Это точно. Но ты белый и пушистый лишь во второй ипостаси. А так — такая же беспринципная тварь, как Азизов и я. Что ты все ноешь и выделываешься? Азизова ты можешь шантажировать, сколько влезет, и рассказывать ему, как потерял смысл всей жизни. Только стоит разок взглянуть на твою операцию, и все становится кристально ясно. Ты — маньяк, Князев. Одержим хирургией. Ты жить не можешь без того, чтобы не вскрыть кого-нибудь на завтрак.
— Все так, ты закончил? — Я развернулся и направился прочь. — Хорошего вечера.
— Кстати, ассистентка твоя на вахту опоздала, — донеслось мне в спину. — Так что твой вечер может тоже стать неплохим.
15
Я не остановился, но зубами скрипнул слишком отчетливо, чтобы порадовать Льва. Черт с ней. Моль — женщина взрослая, сориентируется, как добраться домой. Тут многие едут в город на личном транспорте, пусть учится выживать, раз решила остаться.
У меня самого этот день странным образом высосал силы. Я добрался до кабинета, пересек его быстрым шагом и толкнул двери в комнату, которая напоминала гостиничный номер. Я не оставался тут принципиально, но его упорно держали в чистоте, будто ожидая, когда я упаду тут без сил. Сегодня я был близок. Но душ привел в порядок, если можно было так назвать этот отрешенный тупняк, в котором я выполз в комнату. И только тут услышал, что в кабинете кто-то есть. И даже не успел осознать, а губы уже дрогнули в усмешке. Обмотав бедра полотенцем, я стер с лица нездоровую реакцию на неожиданную посетительницу и вышел в кабинет.
Моль сидела в кресле, оперевшись локтями в подлокотники и растирая виски. Я бесшумно приблизился к столу и деликатно кашлянул, на что она вздрогнула, вскинув голову, и широко распахнула глаза:
— Что… что вы… — запищала на вдохе.
— Что ты тут делаешь? — сурово потребовал я,
