Одна Зима на двоих (СИ) - Верховцева Полина

Им удалось без происшествий спуститься ниже облачного озера и попасть на узкую тропу, петляющую среди каменных отрогов.

Хасс все чаще прислушивался, принюхивался, устремлял взгляд, куда-то вдаль, на сверкающие горные пики.

— Успеваем? — рядом с ним притормозил Верн. — Здесь негде укрыться. Ни одной пещеры не было уже несколько часов.

— Значит, придется успевать. До границы недалеко.

О какой границе речь Ким не знала. Ее больше волновало свое собственное состояние, чем призрачные возможности куда-то успеть.

Путники продолжали путь, и чем ниже они спускались, чем более пологой и широкой становилась тропа, тем быстрее они погоняли вирт пока, наконец, не перешли на галоп. С каждой секундой ящеры все больше походили на лошадей. Вместо шипов на загривках стали появляться гривы, вместо когтистых лап — копыта. Морда перестали быть змеиными и все чаще тот тут, то там раздавалось звонкое ржание.

Хасс летел вниз по склону первым, нещадно нахлестывая бока своей вирты, остальные воины следовали за ним. Их тревога, напряжение передавались зверям, и те неслись во весь опор, хрипя и бешено вращая глазами.

— Скорее! Времени в притык!

Ким почувствовала, как резко начал остывать воздух, предвещая приход снежного бурана. Знакомый гул катился следом за ними по пятам, голубые молнии перескакивали с камень на камень, будто преследуя своенравных путников, пытающихся сбежать от стихии.

— Не успеем! — кричал Верн.

Хасс вместо ответа сильнее погонял хрипящую вирту. Вокруг них уже кружился снег, вихрями вздымаясь на несколько метров над землей, грохотали раскаты грома, от мороза было тяжело дышать.

— Надо сбиться в кучу! Попробовать переждать!

— Вперед!

— Хасс! По одному у нас нет шансов! Нужен барьер!

— Я сказал вперед!

Бешеная скачка на перегонки с ураганом продолжалась. Кинт так крепко ее держал, прижимая к себе, что не было возможности ни вздохнуть, ни отстраниться. Да и не хотела она сейчас отстраняться. Его мощное это единственное, что укрывало ее от злых порывов ветра, налетающих со всех сторон. Ким бы уже околела, если бы не он.

— Хасс!

— Разрыв близко! За мной! — снова пришпорил вирту. Она измученно захрипела, сбиваясь с шага, но снова прибавила, несясь из последних сил.

— Лавина! — крикнул кто-то из войнов.

Следом за путниками клубилась, набирая мощь, снежная река. Она бурлила, тяжело вздыхала, опаляя их своим морозным дыханием, вторила завываниям Сеп-хатти. Такой жути Ким в жизни не испытывала. Она уже успела сто раз проститься с жизнью, ожидая, что вот сейчас, еще немного и их сомнет беспощадная стихия.

— Переход! — внезапно Хасс резко забрал левее, — все за мной! Не отставать!

И тут Ким увидела странное марево, на склоне между двумя гигантскими валунами, похожими на головы великанов. Не то синее, не то зеленое, едва различимое и невесомое. Сама бы она его точно не заметила.

Хасс влетел в него, не сбавляя скорости, и в тот же миг мир перевернулся, сузившись то стремительно вращающейся воронки. Снова из легких выдавило весь воздух, и сколько бы Ким ни пыталась сделать вдох, у нее ничего не получалось. Она судорожно цеплялась за что-то непослушными пальцами, пока не поняла, что рука Хасса. Отпрянула, судорожно хватая воздух ртом.

— Не дергайся. Дыши.

— Я не могу.

— Просто дыши. Сейчас закончится.

Кхассер ее не обманул. Он и его люди, один за другим выскакивали из перехода, оставляя за спиной бушующий снежный буран.

— Успели? — гаркнул Верн, взглядом пересчитывая людей, — да, что б вас всех. Успели!

Хасс спустился на землю и, небрежно бросив поводья, подошел к едва различимому переходу, вокруг мерцающей грани которого вились ледяные искры — отголоски Сеп-хатти, рвущегося следом за ними.

Мужчина снял рукавицы, заправил их за пояс и протянул ладони к дрожащей пелене. Она будто съежилась от его прикосновения, замерцала и заискрилась еще сильнее. Аккуратно нащупывая обрывки магических линий, Хасс потянул, сначала осторожно, чтобы не разорвать хрупкую паутину, потом все сильнее, стягивая нити в один пучок, сминая переход, наматывая на кулак неподатливую силу.

Ким наблюдала, как неспешно, но неотвратимо кхассер стягивает края пространства, закрывая проход и ощущала, как с каждым биением сердца в ней гаснут отголоски надежды. Это был путь домой. Единственный, о котором она знала.

С тихим шипением переход закрылся, синими искрами заскользил по рукам, а потом и вовсе погас.

— Все, — Ройс сполз с вирты, — в бездну эти горы.

Остальные поддержали его одобрительным ворчанием.

Настроение у воинов поменялось. Еще пять минут назад они были похожи на мрачных демонов, а сейчас, оказавшись на другой стороне, облегченно выдыхали. Только Хасс был все таким же. Молчаливым, собранным, внимательным. Он обвел взглядом вытянутую опушку, на которой они оказались, прислушался к напряженной тишине и удовлетворенно кивнул:

— Мы у истоков Бурмиллы.

— Лучше, чем в прошлый раз, когда закинуло к южным болотам и пришлось неделю выбираться из зловонного тумана, — Верн стаскивал с головы капюшон, — жарища.

Из морозной зимы, царившей в долине Изгнанников, они попали во влажное лето Андракиса. Несмотря на солнце, уже клонившееся к горизонту, и полное отсутствие туч, казалось, что вот-вот пойдёт проливной дождь. Воздух был плотным, наполненным влагой и сладостью разогретых цветов. От него на коже выступала испарина и отчаянно хотелось пить.

Ким было жарко, она не спешила расстегивать теплую одежду, как это делали окружающие ее мужчины. Они с нескрываемым облегчением скидывали тяжелые меховые плащи, сворачивали их и крепили к седлам. Даже Хасс и тот раздраженно сдернул верхние петли, расстегивая широкий ворот.

Пленница же наоборот глубже натянула капюшон и нахохлилась, словно маленький воробей. Даже рукавицы не сняла. Ей казалось, что сделай она это и обратного пути точно не будет.

— Хасс, как насчет того, чтобы сделать крюк до реки? От меня разит, как от загнанной вирты, — Верн понюхал свою холщовую рубашку в области подмышки и сморщился.

— Не только от тебя, — со смехом поддержал еще один из воинов.

— Подумаешь, нежные какие. Вонь им не нравится… Мухам вон очень нравится, так и вьются.

Вокруг отряда действительно собралось целое облако жужжащего гнуса.

Ким слушала то, как весело они переговариваются, и чувствовала ком подкатывающий к горлу. Захватчики радовались возвращению домой, а ей хотелось провалиться сквозь землю. Что угодно, лишь бы отмотать время назад и остановить саму себя от необдуманного выхода на поверхность.

— Бродяжка не сварится? — внезапно поинтересовался кто-то из воинов, заметив, что она все так же укутана в тяжелые зимние одежды.

Ким еще глубже спряталась в недрах капюшона, чем вызвала очередную волну насмешек.

— Ее проблемы, — равнодушно обронил Хасс, даже не взглянув на Ким. В его голосе прозвучала сталь, и разговоры тут же стихли. Больше никто не обращал на нее внимания, — выдвигаемся.

Она почувствовала, как дернулась подпруга, когда он заскочил в седло, позади нее. Снова ненавистные руки натянули поводья, заставляя вирту, которая теперь ничем не отличалась от обычной лошади, тронуться с места.

Хасс не стал углубляться в лес, а повел своих людей по самой кромке, там, где высокая трава угасала под тенью деревьев-великанов, напирающих друг на друга, в попытках дотянуться до солнца. Стволы некоторых были настолько широки, что их бы не обхватили и пять мужчин, взявшись за руки, а тяжелые кроны поднимались под самые небеса. Зелень здесь была не такая, как в долине — мягкая и шелковистая, а насыщенная, темно-зеленая, густая. На мясистых листьях собирались капли росы, тяжелые бутоны лозы, перетекающей с одного дерева на другое, покачивались в такт неведомому ритму жизни, и всюду слышался несмолкаемый треск кузнечиков.

Вирты проворно шагали по мягкой земле, умудряясь на ходу прихватывать то листья с веток, то пучки травы из-под копыт. Их шаг в лошадином обличии был гораздо ровнее и спокойнее, и девушке даже удавалось держать спину ровно и не откатываться к сидящему позади нее чудовищу.