В твой гроб или в мой? - Жаклин Хайд
— Что ты думаешь? О, подожди, — я хватаю свой телефон и толкаю его ему в грудь. — Сфотографируй.
Он смотрит на телефон, ошеломленный.
— Нет.
Я читаю бейджик с именем блондинки и передаю ей телефон.
— Кларисса, сфотографируй меня, пожалуйста.
Она кивает, и я улыбаюсь в ответ.
— Я думаю, тебе нужно на несколько размеров больше, — с насмешкой произносит злой голос.
Моя улыбка исчезает, когда слова доходят до меня. Тон брюнетки ехидный и снисходительный. Камера вспыхивает, и Кларисса возвращает мне телефон, свирепо глядя на брюнетку, которая пожимает плечами и уходит.
— Очень сожалею об этом. Она новенькая.
Меня захлестывает волна унижения. Влад, который все это время молчал, смотрит, сжав челюсти, держа руки в кулаках, и я замираю.
— Обри. Иди переоденься, — он поворачивается к Клариссе, отпуская меня. — Мы возьмем платье. Я полагаю, ты уже можешь оценить ее размер?
Кларисса кивает.
Он щелкает пальцами, свирепо глядя на меня.
— Разве я не говорил тебе пойти переодеться?
Живот сводит от его тона, и я стискиваю зубы. Все, чего я хочу, это захватить какую-нибудь одежду и найти место с Wi-Fi. В моем списке дел на сегодня нет общения с горячим плохишом-спермозавром.
Прежде чем я успеваю сказать, что я на самом деле чувствую, его взгляд смягчается.
— Оно выглядит на тебе потрясающе.
Не ведись на это. Он просто щелкнул на тебя пальцами, как собаке.
— Комплименты не дают тебе права быть мудаком.
Его брови выгибаются дугой, а глаза впиваются в мои, как будто он пытается заглянуть в мою душу.
— Выбери все, что ей нужно на неделю проживания, по размеру.
Кларисса, везучая сучка, сматывается, пока я стою и возмущаюсь тем, насколько он все контролирует.
— Ты не купишь мне одежду. Я могу сама оплатить вещи. Мне не нужно, чтобы ты…
— Замолчи. Ты мой гость, и я не позволю тебе разгуливать в мужских спортивках. Поскольку у тебя, очевидно, проблемы с тем, чтобы одеваться самостоятельно, я возьму это на себя. Начнем.
Он указывает на платье и многозначительно смотрит вниз на девчушек, пытающихся совершить великий побег21.
— Ты не серьезно. Святое дежавю22. Я почти уверена, что в последний раз, когда мы были в такой ситуации, ты сказал мне убрать соски.
При слове «соски» его рот кривится в ухмылке.
— Думаю, я мог бы к ним привыкнуть.
— К соскам?
Он кивает, и его глаза горят, перемещаясь к моим бедрам.
— Помимо всего прочего. Теперь одевайся. Или тебе нужна моя помощь и с этим?
— Возможно.
Я оглядываюсь на женщин, которые явно подслушивают, но изо всех сил стараются выглядеть занятыми. Вы никого не обманете, дамы.
Я задыхаюсь от прикосновения его руки, обвивающей мое запястье, по спине пробегают мурашки.
Святые смешанные сигналы.
Его слова удерживают меня на месте.
— Мне действительно интересно, как ты выбирала это платье.
Его пальцы скользят по воздуху перед обнаженной ложбинкой, движение настолько легкое, что кажется шепотом. Боже мой. В одну минуту я готова растечься лужей, как та ведьма из страны Оз, а в следующую я моргаю, и он уже в другом конце комнаты. Что за дерьмо?!
Я почти начинаю выкрикивать что-то совершенно неуместное, например, вернись и поцелуй меня, или перечислять, какой же он мудак, но передумываю.
Он мудак, а после моего бывшего с мудаками покончено. Фыркая про себя, я закрываю за собой дверь примерочной и снимаю «перчатку для тела» Джессики Рэббит23.
Пять минут спустя я снова в спортивных штанах Дойла и тапочках с кроликами чувствую себя немного лучше. Желая вернуться в свою комнату подальше от Влада, я торопливо ускоряю шаг, чтобы проскочить мимо вешалок с платьями.
— Я обязательно немедленно разберусь с этим оскорблением и приношу извинения за любые проблемы, которые мои сотрудники могли вызвать у вас сегодня, — раздается сердитый мужской голос из громкой связи на прилавке в передней части магазина.
— Уж постарайся, Фрэнк, — холодно отвечает Влад, опершись локтем о стойку и разговаривая по телефону.
Он смотрит, как я иду, и чем ближе я подхожу, тем быстрее колотится мое сердце в груди.
Боже, это просто преступно, насколько он красив. Он вскидывает бровь, и мой живот сжимается в ответ. Ну и мудак.
Мои глаза расширяются, когда продавщицы выносят пакеты с одеждой один за другим, лукаво переглядываясь. Очевидно, что они задаются вопросом, какого черта я с ним делаю. Честно говоря, хотела бы я видеть себя в этот момент, потому что он ни за что не купит мне все это.
— Сколько из пакетов твои? — спрашиваю я, нервно вытирая руки о штаны.
Он смотрит на меня так, будто у меня выросла третья рука.
— Ни одного.
— Хм, это уж слишком, — я насчитала не меньше двенадцати пакетов и покачала головой. — Какого черта, чувак? Я остаюсь только на неделю. Нам все это не нужно.
— Нужно.
— Нет, не нужно.
— Обри, ты заберешь их все, — говорит он как ни в чем не бывало.
Я свирепо смотрю на него и хватаю с пола сумку, вытаскивая первый предмет одежды, который нахожу.
— О, нам это нужно, не так ли? — ярко-красные стринги свисают с моих пальцев, и кто-то хихикает сзади.
Он смотрит на кусочек зубной нити для ягодиц, прежде чем его пылающий взгляд возвращается ко мне, раздевая глазами. Я ожидаю, что он скажет что-нибудь возмутительное, например, что он покупает это, и это окончательно, но, прочистив горло, он наклоняется. Одним махом он встает, каким-то образом неся все двенадцать мешков, как будто они ничего не весят.
— Я предлагаю вернуться в замок, если только ты не хочешь лично примерить все, демонстрируя одежду, которая нам нужна, и ту, что не нужна, — говорит он, снова разглядывая красные трусики.
— Это не… мы не… — я нервно оглядываюсь по сторонам, и, похоже, у девушек какой-то мысленный запор — намеки Влада произвели на них настоящее впечатление.
О, черт возьми.
— Никакого показа не будет, — говорю я, напоминая себе, что на самом деле он мудак. Просто очень симпатичный.
— Тогда у тебя не будет проблем с тем, чтобы принять эту одежду.
Он смотрит на меня так, словно провоцирует меня начать спорить и устроить сцену, за исключением того, что очевидно, что он просто устроил бы еще большую.
— Прекрасно.
— Очень хорошо, пошли, — он поворачивается и смотрит на персонал, а я замечаю, что грубоватая брюнетка отсутствует в ансамбле. Возможно, к лучшему.
— Дамы, было приятно.
— Спасибо вам, — говорю я, потому что все эти женщины
