Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци
Дун Хуа выгнул бровь и поинтересовался:
– Ты сегодня напился перед приходом? Говоришь на редкость разумные вещи.
Лянь Сун не обратил на подколку внимания и рассмеялся.
– Нет, не напился. Но поспорил. – Он добавил: – Не могу сказать, что Чжи Хэ плоха, все же она, хм, хорошо танцует, но в красоте и грации, если честно, ей никогда не сравниться с Фэнцзю. – Он поставил на доску белый камень и продолжил: – Сегодня я сказал Фэнцзю, что она может обратиться к вам за помощью в изготовлении ножен для меча, но она ответила, что лучше ей самой заняться ее делами. Если она будет во всем опираться на вас, сама никогда не сдвинется вперед. Сперва я думал, что это просто красивые слова, в конце концов, каждая юная госпожа хочет, чтобы о ней позаботились. Я даже не предполагал, что ее в самом деле не взволнует то, что вы не предложили ей помощь. Она и впрямь сказала ровно то, что сказала.
Дун Хуа пристально посмотрел вглубь покоев, где занималась Фэнцзю. Девушка в красном обратила все внимание на лист бумаги, лежавший перед ней. Временами выражение ее лица становилось очень серьезным. Легко было вообразить, как в будущем она с таким же лицом просматривает прошения подданных.
Владыка положил черный камень на доску и тихо сказал:
– Сяо-Бай всегда была благоразумной.
Благоразумная Фэнцзю так завертелась в делах, что ее ноги даже не касались земли. Бессмертные еще не встретили солнце, а она уже сидела на рабочем месте. Она занималась с рассвета до полудня, затем с полудня до заката, затем с заката до полуночи.
Владыка также что-то делал в маленьком саду на заднем дворе. На третий день, когда Чун Линь перенес все ее вещи в маленький садик, Фэнцзю наконец поняла, что там мастерил владыка последние несколько дней.
Шестиугольная беседка на пруду с лотосами полностью изменилась. Все шесть сторон украсили ширмы, защищающие от ветра. Хрустальный стол и стулья заменили длинным столом. На прозрачном стеклянном полу постелили толстое одеяло, чтобы ноги не мерзли.
Судя по тому, что сказал Чун Линь, владыка, видимо, счел свои покои для работы слишком душными и нарочно перестроил для нее эту маленькую беседку. Когда Фэнцзю только переехала туда в первый день, она поняла, что беседка намного красивее, чем покои для работы. Теперь, независимо от смены дня и ночи, вокруг нее взору открывался чудесный вид. Когда она уставала от работы, достаточно было поднять взгляд, и к ней возвращались силы.
Когда она хотела спать, достаточно было опустить ширмы.
Забота владыки тронула ее.
Фэнцзю ела и спала в беседке. Она была очень занята, зато если бы кто-то на Небесах вздумал составить список самых праздных бессмертных, владыка без всяких сомнений вошел бы в первую тройку.
Фэнцзю переехала в беседку из рабочей необходимости, а владыка – из собственной прихоти. Хотя чаем теперь по большей части снабжал ее владыка, а когда она была слишком занята и забывала поесть, именно владыка кормил ее с ложечки, все остальное время Дун Хуа просто бездельничал за чтением какого-нибудь трактата. Когда она набрасывала чертеж короба, владыка сидел рядом и читал. Когда она выбирала дерево для короба, владыка лежал рядом и читал. Пока она обтесывала дерево, владыка читал рядом, проваливаясь в дрему. К тому времени, как она попыталась кое-как собрать короб… владыка заснул, закрыв лицо книгой…
Незаметно пролетели десять дней. В основном короб был готов. Осталось только добавить резьбу на нефрит-юйфу, и Фэнцзю наконец позволила себе выдохнуть. Той ночью она вдруг вспомнила кое-что перед сном. Несколько дней назад владыка спрашивал ее, когда она поведет его в Цинцю знакомиться с родителями. Что она ему ответила? Ах да, она обстругивала тогда деревяшку. Рассеянно выслушав его, она не задумываясь выдала правду:
– Пойдем сразу, как только сумею уговорить бабушку и моего старика.
Фэнцзю тогда с головой ушла в работу. Ее сердце лихорадочно забилось, когда она вспомнила, что именно ответила владыке. Как она могла высказаться так прямолинейно? Книга тогда скрывала выражение лица владыки. Он долго молчал, и она перестала обращать на него внимание. Теперь, когда вновь подумала об этом, она поняла, что ответ наверняка расстроил Дун Хуа.
Но в последние дни он вел себя так же, как и всегда. Она не удержалась и открыла глаза. Перед ней спокойно спал владыка. Она коснулась его лица и виновато прошептала:
– Я уговорю отца и бабушку как можно скорее, а потом отведу тебя в Цинцю. Прости меня. Не сердись.
Затем она нежно погладила Дун Хуа по волосам. Как только она извинилась перед владыкой, с сердца словно камень свалился. Взглянув на небо, Фэнцзю поняла, что осталась едва ли половина большого часа на сон. Она прижалась к груди владыки, спрятавшись от лунного света, и заснула.
Церемония Сокрытия оружия была назначена на восемнадцатый день второго месяца года. Фэнцзю трудилась четырнадцать дней и ночей. Незадолго до рассвета шестнадцатого числа, закончив дела, она наконец бросила резец.
Готово!
Теперь она могла забыть обо всем. Перед ней стоял короб из черного дерева-ханьнаньму[58] длиною в четыре чи. На соединениях краев не осталось ни следа. На дне и по бокам шла резьба в виде пяти резвящихся лисиц. Крышку украшали два цветка колокольчиков Будды, вырезанные из нефрита-юйфу. Поскольку Фэнцзю превосходно готовила, она часто фигурно вырезала редиску и тыквы для своих блюд. Не говоря обо всем прочем, узоры на ножнах для меча были сделаны с большим мастерством. Она не знала, сравнится ли ее творение с ножнами, которые когда-то создали ее дедушка и дяди, но, по крайней мере, по сравнению с тем, что сделала ее тетя, ее работа выглядела намного лучше.
Фэнцзю посмотрела на короб и преисполнилась гордости. Да, у нее вышло не так уж и плохо, и этим можно было гордиться. Теперь стоило поспать. В сиянии жемчужины Ночи она увидела владыку, лежащего рядом с длинным столом. Она не знала, когда он уснул. Она тихо натянула облачное одеяло на владыку, затем осторожно устроилась рядом. Увы, она долго пролежала, но сон все не шел.
Немного повозившись, Фэнцзю снова повернулась, встала и достала бумагу и тушь. Чуток подумав, она
