Сбежать от зверя. Прощение - Анна Григорьевна Владимирова
– В тебя стреляла я.
Я скосил глаза на Катю рядом, задерживая дыхание. Вот же ведьма! Подкралась незаметно с повинной. И стоит так близко…
– Тебе жить надоело? – прорычал я, сдерживаясь, чтобы не кинуться.
– Ты собирался пустить пулю себе в голову, – спокойно игнорировала она мои угрозы. – Когда я влетела к тебе в квартиру, мне предстало не самое простое зрелище в жизни. И не самое простое решение пришлось принять. Потому что ты кинулся…
– Почему?
– Ты потерял контроль. Принял полуипостась. И бросился на меня. Я в тебя выстрелила.
– Почему этого нет в деле?
– Потому что я решила сдаться на твою милость. Решишь меня обвинить – я приму наказание. Но виноватой я себя не чувствую.
– Это была самооборона.
– Ты – мой пациент. Мне стоило уложить тебя на койку раньше, а не довести до ситуации, когда пришлось стрелять тебе в голову, чтобы уберечь от убийства и выжить самой.
– Рассчитываешь на мое снисхождение? – усмехнулся я зло.
– Да. Я спасла тебе жизнь.
– Жизнь мне спас я, – посмотрел на нее прямо.
Полуипостаси просто так не случаются.
– А я спасла тебя.
– Что ты делала у меня дома?
– Меня очень просили присмотреть за тобой.
– Она?
Катя кивнула.
– Что вывело меня из себя? – тихо прорычал я и одним рывком схватил ее за горло. – Я не оборачиваюсь в полуипостась просто так…
– Тебя пытались убить, – сдавлено начала она, – сын попал в больницу. Много всего, Тахир.
– Убить? – сузил я глаза, притягивая Катю ближе. Пальцы сами сжались на ее нежном горле, и глаза ведьмы расширились. Она схватилась за мое запястье, но меня уже ничто не беспокоило, кроме правды: – Кто пытался меня убить?
И тут меня что-то кольнуло в живот – я даже сообразить не успел, когда эта рыжая так извернулась. Последнее, что увидел – как Катя рывком заполняет грудь воздухом, а у меня перед глазами белая стена сменяется черной…
* * *
Стерегов так и не явился за весь день. Я наворачивала круги по его дому и за пределами, исследовала его обширные владения и невольно восхищалась красотой леса. Мне нравилось нервировать охрану. Та незаметно следовала за мной, временами шурша листвой и похрустывая ветками – никчемные волки какие-то. Но запала хватило ненадолго. Вскоре я замерзла, потом пошел дождь, и пришлось возвращаться в стылый дом.
– Мне холодно, – рявкнула я в трубку телефона в кухне. – Может, вам здесь нормально, но людям тепло нужно!
Уже через несколько минут нагрелись батареи, но радости это не доставило. Я уж было решила еще что-нибудь тут разбить, когда взгляд упал на картинную галерею. И ноги сами понесли туда, где остался портрет Тахира. Я сжимала кулаки от злости – да пошел Стерегов псу под хвост со своим мнением! Влетела в мастерскую и замерла перед холстом. В груди сжалось тисками. Я стащила его с мольберта, поставила к стене и уселась рядом. Все же хорошо вышел. Да, это просто портрет, но для меня здесь в каждом штрихе спрятаны воспоминания. Как же хочется услышать голос Тахира! А при одной мысли о его объятьях меня затрясло.
А еще я сильно переоценила свои возможности. Я испытывала привязанности прежде, но еще никогда расставание не приносило столько боли. Думала, будет привычно, переживу. Но становилось только хуже. А сегодня вообще невыносимо. Стерегов не отвлекал, оставив в полном неведении о его планах. И Тахир теперь казался мне тем единственным, кто обещал определенность.
Но сдаваться было рано. Я металась в поисках выхода и, когда сидеть уже стало невыносимо, поднялась и принялась обходить галерею. Да, здесь творил только Стерегов. Даже по палитре было понятно – ближе всего на полках лежали темные глухие цвета. Пастель тут еще предстояло поискать, как и луч света в темном царстве. Потом я потащила одно за другим полотна, сложенные у стены. Наброски, подмалевки, незаконченные картины или и вовсе намеренно испорченные… Миша сбрасывает тут далеко не самые легкие эмоции. Собрав у стены более-менее завершенные работы, я снова уселась поодаль и занялась созерцанием.
Сначала не происходило ничего особенного. Да, картины цепляли. Более того, Стерегов использовал приемы, создающие эффект движения, и зрителя будто затягивало в нутро его задумки. Я предпочитала оставлять решение за своим зрителем – идти ему за мной в сюжет или постоять и посмотреть с расстояния вытянутой руки.
Стерегов не морочился компромиссами. На одной из картин он нарисовал какой-то дом. С одной стороны, выглядело пугающе: полотно затягивало, утаскивало в двери и будто уводило за собой куда-то в страшные тайны этого жуткого строения… С другой – нельзя не восхищаться тем, каким живым казался сюжет. Если бы Стерегов писал книги, то это было бы как вложить всю задумку в единственную точку на белом листе…
Может, он и прав. По крайней мере, сейчас я была согласна с мнением критиков: он – гений. Был. Сегодня-то уже вряд ли с таким образом жизни. Автосалоны эти его, бандитизм – тут не до творчества, наверное. И эта детская художественная школа его ни черта не обеляет.
Но главное – как все эти выводы должны помочь мне?
Недолго думая я обустроила себе рабочее место, выставила перед глазами портрет Тахира и этот жуткий затягивающий дом Стерегова и взялась за кисти. Сначала понятия не имела, что хочу рисовать, но шли часы, и на холсте все более явно проступали очертания сегодняшнего кошмара. Смотреть на него по-настоящему было непросто. И хоть это все было еще лишь наброском, я вдруг увидела эту картину до самой последней «точки».
– Неплохо.
Нервы крепли, потому что на появление Стерегова я только резко выпрямилась и рывком наполнила грудь воздухом, отрываясь от холста.
– Мне неинтересно твое мнение.
– Мне неинтересно то, что это не так.
Он обошел меня, уверенно отобрал кисть и, повернув к себе мольберт, принялся быстро-быстро накидывать одному ему понятные штрихи. Только с каждым у меня все больше спирало дыхание. Через несколько секунд я перестала дышать, забывшись и дав волю чувствам. Смотреть, как он оживляет мой набросок точными сочетаниями движений, было невероятно. Когда он вручил мне кисть, я только моргнула, не в силах оторваться от проделанной им работы.
– Хочешь так же?
Я тяжело сглотнула.
– Ты обещал узнать… – выдавила хрипло.
– Он жив. На реабилитации.
– Почему? – проследила я за Стереговым взглядом, когда он направился к выходу, и бросилась следом: – С ним что-то случилось? Если это ты…
– Я ни при чем, – вдруг обернулся он так резко, что я не успела затормозить
