Сбежать от зверя. Прощение - Анна Григорьевна Владимирова
– У Кати просто халат расстегнулся, – пожал я плечами на недоумение врачей. – Вот давление и подскочило.
Ведьма залилась краской, бросившись поправлять безукоризненный внешний вид. А я проводил безразличным взглядом ее бригаду и устало откинулся на подушки.
– Не делай глупостей только, пожалуйста.
– Почему ты не говоришь? – сузил я на ней глаза, в который раз требуя ответов.
Она подошла ближе:
– Я уже объясняла: это очень опасно для тебя. Ты был на волоске. Если ты не восстановишься, то не сможешь никому помочь, понимаешь? Вспышка – и ты снова сорвешься. И снова койка, транквилизаторы и искусственная кома.
– Я сорвался?
– Нормально так сорвался. Ты хотел покончить с собой, когда я тебя нашла.
– Покончить с собой?
В голове вдруг крутанулись калейдоскопом картинки: стол, холодный ствол в руке… и обрывки разговора по мобильному.
– Слушай… – На плечо легла ладонь. – Дай себе еще хоть несколько дней. Черт! – И она сжала ладонь в кулак. – Я намеревалась тебя тут на месяц минимум закрыть, чтобы ты точно выполз из ямы!
Да-да, только в яме я чувствовал себя сейчас.
Значит, не Катя. Что там было в разговоре по мобильному? Мужской голос…
– Тахир, – позвала ведьма, и тихо щелкнул замок входной двери.
Я поднял взгляд и обнаружил, что в комнате стоит какой-то мужик. Просканировав его взглядом, пришел к выводу, что шмотки у него как раз должна сесть на меня. Он вдруг тихо попросил:
– Оставьте нас одних.
И я понял, что шмотки с него снимать будет ну очень плохой идеей. Потому что проще попросить его притащить мне мои.
Я не заметил, как Катя ушла. Пялился на Руслана и чувствовал себя в единственной светлой комнате, которую смог найти за все время блуждания в темноте.
– Помнишь меня?
Я помнил. Руслан был другом моего сына.
– Да.
А очертания все продолжали проступать.
– Где Эльдар?
В горле пересохло. Я заметался невидящим взглядом по прежде «молчаливой» белой стене, и все «смотрел»… У меня есть приемный сын. Он вернулся с войны недавно. И Карина, дочь моей…
Я был женат. У меня была… Полина.
Зубы сжались до скрежета и оцарапали губы клыками. Полина мертва.
Мертва…
Но давно.
– Тахир, Эльдар в порядке. – Руслан подошел ближе и подтянул к себе стул. – Поправляется после пулевого.
В моего сына стреляли. Он был на волосок от смерти… Я вспомнил девочку. Ксеня. Ее забрали у Карины, а я… Я вернул. И из-за этого мы с сыном не разговариваем. С губ сорвался смешок. Как же глупо…
– Ты ему не говори только, – перевел я взгляд на Руслана. – Карина не объявилась?
– Нет, – нахмурился он несогласно. – Почему не говорить про тебя?
– У него своих проблем хватает.
Он покачал головой, стиснув зубы.
– Что с тобой? – процедил.
– Говорят, я стрелял себе в голову.
Он удивленно округлил глаза:
– Что за бред?
– Вот и мне кажется… Поэтому не говори.
– Нигде в отчете нет упоминания о стрельбе вообще, – удивил он меня. – В твою квартиру меня не пустили и ходом следствия тоже не поделились. Но я не знал, что в тебя стреляли. Хотел подтянуть Эльдара как родственника, чтобы дали допуск, но выяснилось, что ты здесь.
– Как интересно… А как думаешь, тут есть прослушка?
– Я проверил первым делом. Нету.
Профессионал.
Мы помолчали немного, думая каждый о своем.
– Рус, – я медленно наполнил грудь воздухом, пытаясь вспомнить нечто другое, но не выходило. – Дальше ты не полезешь.
– С чего это? – вздернул он бровь насмешливо.
– С того. Я тебе никто. А у тебя вся жизнь впереди. Понял?
– Звучит, конечно, интересно, но есть такое понятие, как честь и совесть. Я уже давно знаю, кто ты на самом деле. И нет, я тебя не брошу. А еще – тебе стоило позвонить мне не только по поводу Эльдара.
Я пристально глянул в его глаза, сдерживая себя, чтобы не усмехнуться. Никому я звонить не буду – не хватало только Руса за собой утащить в неизвестном направлении. Но звучало это трогательно.
– Ладно. Тогда что ты еще обо мне знаешь? – сузил я глаза. – Я не помню какого-то куска последнего времени, и он не дает мне покоя.
– Твоя врач сказала, что тебе нельзя вспоминать, иначе ты пострадаешь сильнее. Честно говоря, она была убедительна.
– Она ведьма, Руслан.
– Она предупреждала, что ты приведешь этот аргумент. Но я видел видеозаписи. И запах слышал. Она на самом деле о тебе переживает, и я не могу увеличивать риск твоего срыва, Тахир.
– Тогда что ты тут делаешь? – злился я.
– Заполняю другой кусок твоих пробелов, который ты теперь помнишь. И по ходу дела собираю показания.
– Меня уже достало, что все тут что-то за меня решают, – зарычал я. – Если кто-то где-то, кому я очень нужен, пострадает, хуже я себе уже не сделаю.
– Ты мало заботился о себе последнее время.
– Что она показывала тебе на камерах? – въелся я в него взглядом.
– Как тебя привели после срыва, как лечили… Показали карту, которая пестрит таким разнообразием фармы, что как-то сразу все вопросы отпадают. Катерину эту «пробил» – не подкопаться. – Он вздохнул. – Но я не знаю, что довело тебя до такого состояния.
– Кто, – поправил его. – Женщина.
– Было такое предположение, – уклончиво заметил он.
– Если да, то она была мне очень дорога. А «очень дорога» для зверя может значить только одно. Катя утверждает, что с ней все в порядке. Но где она – никто не говорит.
Рус слушал внимательно, а я видел – уже навострил уши, готовый взять след.
– Ночка будет бессонной, – признался он.
– Если не скажешь мне, что нарыл – загрызу. – И я расплылся в оскале. – И не надо на меня так смотреть – я предлагал тебе не лезть.
Руслан восхищенно усмехнулся:
– Надо было соглашаться, – покачал головой, но тут же серьезно добавил: – Попробую аккуратнее.
– Это правильно. Но если почувствуешь опасность – сразу сдавай назад. Понял?
Он кивнул.
– Эльдару, может, передать что-то?
Я только качнул головой.
– Когда придешь?
– Дай мне двое суток.
– Буду ждать.
Двое суток! Это же вечность! Единственная радость – мне есть с чего начать ковыряться в памяти. Визит Руслана оставил много «заусенцев». Жаль, я не смешивал эти две жизни – семью и ту, о которой забыл. Но почему? Почему ни в каких воспоминаниях я не видел рядом ее? Она не желала? Или я не подпускал? А может, кто-то другой?
Я проводил Руслана взглядом и попробовал успокоиться, но не выходило. Белая стенка осточертела до воя.
Почему я пытался свести счеты с жизнью? А
