Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
– Айлин Ревенгар! Где она?!
– Там… – Лучано с трудом мотнул головой в сторону закрывшегося Разлома и едва ворочающимся языком пояснил: – Ушла. Прыгнула… туда…
Он так и не понял, почему Баргот сменил язык, страшно, черными словами выругавшись по-арлезийски в адрес всех Благих и себя заодно. Потом взял запястье Альса, одним умелым движением опытного целителя или убийцы нашел пульс и поморщился. Встал и шагнул к бывшему Разлому, безошибочно определив, где он был.
Запретив себе терять сознание, Лучано несколько раз поднимал вялую руку, но все-таки нащупал еще одну шпильку. Сил отломить головку у него уже не было, так что он просто раскусил ее и сунул осколки Аластору в рот. Хоть что-то… Им бы сейчас умелого целителя – и Альс мог бы выжить.
Баргот тем временем полоснул одной из собственных сабель по ладони, сложил руку ковшиком и через несколько мгновений швырнул пригоршню крови в сторону портала, что-то заорав.
Лучано неплохо знал арлезийский, но все, что смог разобрать, – это ругательства, больше подходящие портовому грузчику. Они мешались с какими-то ритуальными обращениями, а потом Баргот еще раз плеснул кровью в воздух, и Лучано разглядел слабое мерцание на том месте, где раньше был Разлом и куда кидалось кровью рехнувшееся темное божество.
– Крови тебе мало? – заорал Баргот, снова переходя на дорвенантский. – Девчонку забрал, да? Выходи, тварь! Со мной – попробуй! А ее верни, слышишь?! Я требую по праву! Твоему праву, слышишь?! Твоего, твар-р-рь, Избр-р-ранного! И ты ее вер-р-рнешь! А крови – на!
Он плеснул в третий раз, и Лучано окончательно смирился с тем, что сошел с ума. Ничего удивительного, если такую дурь намешать. Именно это смуглое горбоносое лицо с черной бородкой он видел на фреске в храме Семи Благих. И конь вроде тот же самый… Только вместо черного плаща, бившегося за могучими плечами дымом от пожара, сейчас на Барготе были обычная кожаная куртка, укрепленная железными пластинами, шерстяные штаны и высокие кавалерийские сапоги.
Но лицо – то же! И взгляд… Никто другой не смог бы смотреть так яростно и вызывающе! Человек или божество, но он бросал вызов Запределью, и сердце восхищенного и благоговейно замершего Лучано застучало быстро и сладко.
– Айлин! – закричал их с Аластором спаситель, и мир содрогнулся.
Лучано едва не зажмурился, но заставил себя смотреть. Это все, что он мог сейчас делать, и от этого он не отказался бы, даже грози ему любопытство смертью… Бывший Разлом вспыхнул невыносимо ярким светом – и раскололся снова. В темном пространстве мелькнул ослепительный силуэт, который Лучано не смог разглядеть. Но стоящий перед Разломом Баргот даже не пошатнулся, лишь прикрыл рукой глаза, словно всматривался вдаль, и повторил, ломая реальность железной волей, звучащей в его голосе:
– Я пришел за своим. Верни ее!
* * *
– И ты это спустишь? – уточнила Претемнейшая, еле уловимо подняв бровь.
Мастер Керен пожал плечами и снова, уже в третий раз, провел пальцами по щеке.
– Нагле-е-ец, – повторил он уже с откровенным удовольствием. – Но когда я не ценил отвагу? Бросить мне такой вызов, какого я не могу не принять… зная точно, что проиграет, и зная, чего я могу его лишить… Право же, это стоит восхищения!
– Лишить? – ядовито-ласково повторила Претемнейшая, и Айлин вдруг показалось, что они говорят не столько о произошедшем только что, сколько о чем-то давнем, неизвестном никому, кроме них двоих. – И чего же? Рода? Жизни? Магии?
– Разума, – обронил мастер Керен, и из глубины его вдруг вылинявших до бесцветно-серого глаз выглянуло нечто – равнодушно-холодное, жуткое и столь чуждое, что Айлин сразу без тени сомнения поняла, чем на самом деле страшен Баргот!
Она мимолетно удивилась, почему он назвал Претемную Госпожу Вереск, но тут же это забыла. Кто-то явился спасти ее, Айлин! Кто-то прорывается во владения самого Баргота! По праву… А разве у Баргота может быть Избранный?! Ох, да какая разница?! Кто бы это ни был, если он может забрать ее в мир живых, значит, еще не все потеряно! Неужели… она может вернуться?!
– И правда, на редкость отважный смертный, – уронила Претемная странно невыразительным голосом. – Впрочем, не стоит удивляться, что он решил нарушить все правила, на которых стоит этот мир. Зная, чей он Избранный…
– Нарушать правила – это моя привилегия, – согласился Керен, извлекая откуда-то из воздуха еще один платок и тщательно вытирая щеку. – Но одно из них, согласись, он все-таки применил верно. Врата можно открыть с той стороны. А наша милая гостья… – Он задумчиво оглядел Айлин, и она похолодела от напряжения и страха. – Она все еще жива. Значит, не тебе решать, как с ней поступить, а мне.
– Благодарю за своевременное напоминание, что мы обе у тебя в гостях, – еще холоднее сказала Претемная. – И каково твое решение? Не припомню, чтобы ты позволял кому-то оскорбить тебя безнаказанно. Ты помнишь старые законы, Керен. Те, что пришли сюда вместе с нами. Виновен не только тот, кто поднял руку, но и тот, ради которого это было сделано. В участи твоего Избранного волен ты сам, но это моя названая дочь.
Голосом Претемной можно было морозить птиц на лету, и Айлин поежилась, леденея от страха и надежды одновременно. Две могущественные силы то ли сошлись в схватке за нее, то ли вот-вот это сделают. А она даже ничего не понимает! Кто пытается ее спасти?! Зачем она понадобилась Избранному Баргота?! И что с друзьями, которые остались на холме?!
– Я тоже благодарю тебя за предположение, что я способен наказать ребенка, не вовремя заглянувшего на супружеский ужин. Вижу, ты наконец-то прониклась моей ужасной репутацией.
Если голос Претемной был звенящим льдом, то Керен каждым звуком источал яд. На несколько мгновений над террасой повисла тишина, а потом Претемная потерла виски и отвела от супруга гневный взгляд. Айлин же смогла вздохнуть свободно, поняв, что ничего страшного прямо сейчас не произойдет и мир не рухнет в бездну очередного божественного гнева.
– Что ж, юная леди, – обратился к ней Керен, словно ничего и не случилось. – Надеюсь, вы поняли, что произошло? По правилам, которые старше этого мира, дверь между живыми и мертвыми можно открыть со стороны живых. И тот, кто это сделает, имеет право забрать свое. Если, кроме права, у него хватит на это сил. Впрочем… – Он бросил чуть насмешливый взгляд на Претемную. – Фавориты моей драгоценной леди обычно всего лишь просят о ее милости. Она бывает очень благосклонна к своим Избранным.
– Я ценю учтивость и хорошие манеры, – парировала Претемная Госпожа. – А как действуют твои любимцы, дорогой? О, прости, я бестактна! У тебя их так давно не было, что ты вполне мог позабыть, как им положено себя вести. Судя по этому… м-м-м… экземпляру…
– Что поделать, драгоценная, – пожал плечами мастер Керен, и Айлин окончательно поняла, что эти двое до сих пор супруги. Только очень близкие могут так язвительно и одновременно любезно беседовать. – Я же не виноват, что приличный разум встречается гораздо реже мощного магического дара. По крайней мере, мой Избранный точно знает, чего хочет. И он хотя бы является ко мне, своему покровителю, совершенно трезвым и полностью… м-м-м… одетым, – явно скопировал он Претемную. – Не носится вокруг Садов, налакавшись карвейна, не встречает божественных гостей в подштанниках и даже не…
Он покосился на Айлин и осекся, словно проглотив то, что хотел сказать.
– Но… кто это? – робко выдавила Айлин, которая ничего не поняла, кроме того, что речь идет об Избранных.
Конечно, о том,
