Сердце Короля Теней - Сильвия Мерседес
Она видит сны о мести. О том, что вновь поднимется в ту бесконечную высь, бросит вызов самим богам и посеет хаос на их небесах. Она видит сны об огне, разрушениях и кровавой резне, и эти сны заражают мир.
– Арраог! – выкрикиваю я, мой голос тонок. – Ты отравляешь своих детей. Детей, родившихся из крови и костей твоего любимого.
Драконица замирает. Она ничего не говорит. Все на грани, напряжено, ее пламя на миг затаено и сдержано. У меня есть мгновения, а то меньше, чтобы заставить ее меня услышать.
– Твой любимый продолжает жить, – говорю я, держа в руках ее разбитое, пылающее сердце. – Ты хочешь их почувствовать?
Она не отвечает. Но я все равно открываюсь, расширяя песнь урзула, пропуская через себя страхи трольдов. Их агонию, их ужас, их отчаянную надежду.
– Они – твои дети, Арраог, – говорю я. – И они напуганы. Только ты можешь их спасти.
Она запрокидывает голову и ревет, как кузнечные мехи, наполненные хаосом. Но я слышу ее слова.
Это слишком.
Боль слишком велика.
– Разрушение ведет лишь к еще большим разрушениям. – Я закрываю глаза. Песнь моего существования натягивается, но еще держит, давая мне ровно столько жизни и плотности, сколько нужно. – Но наследие твоего любимого – жизнь.
Она плачет. Она стонет. Ужасающая какофония, рев сталкивающихся планет, падения цивилизаций. Мы вне времени, вне пространства, есть только мы двое. Мы двое – и ее боль. Она тяжела. Она меня сломает.
Но я остаюсь с ней. Я обнимаю ее.
Затем я это чувствую – внезапную открытость, которой не было там раньше, прямиком к ее центру, к ядру ее сердца, ее существа. Одним-единственным, быстрым ударом я могла бы послать туда ва-джор. Он бы тут же обратил ее в камень, и она оказалась бы за гранью боли, за гранью пламени, за гранью уничтожения мира. Это соблазнительная перспектива.
Но это не мой дар.
Я тянусь в это пространство уязвимости. Вместо камня я предлагаю… покой.
Он поет из каждого камня урзула, даже из микроскопических фрагментов пыли разбитых кристаллов. Миллионы миллионов голосов поют, вибрируют, несут мой дар стрелой чистой энергии. Она попадает в цель, вворачивается в ее расплавленное нутро и сливается воедино с ее пламенем. Ярко-алый жар превращается в ослепительный, сияющий белый.
Арраог делает вдох.
Я это чувствую. Все мои урзульные части дрожат при ее вдохе, всасывающем воздух изо всех каверн и пещер Подземного Королевства. Я чувствую, как яд ее дыхания возвращается к своему источнику. Затем она выдыхает. Но в этот раз она выдыхает не яд, а покой. Мой покой, мою силу. Они стремительно проносятся по миру, окружая каждое живое существо.
Вновь и вновь дышит Арраог, вдыхая яд, выдыхая покой. Это больно. Больно нам обеим. Боль мучительна, но я держусь, покуда вибрации урзула не начинают грозить развенчать саму мою суть. И тогда я держусь еще немного.
Арраог смотрит на меня. Теперь моим глазам кажется, что она стала меньше. Великая, могучая и ужасная, но умещается в моих сложенных лодочкой ладонях. Она выглядит уставшей, но умиротворенной.
Теперь я буду спать, создание праха.
Ее голос эхом звучит в каждой полости, каверне и норе Подземного Королевства, слова – невнятный рев для восприятия всех, кроме меня.
Я буду спать.
И наконец не буду видеть снов.
Она опускает свою голову вниз, закрывает глаза.
А огонь в центре мира продолжает гореть – согревающим теплом жизни, любви и стойкости.
Глава 44. Фор
Она выскальзывает из моих рук, испаряется туманом.
– Фэрейн! – кричу я и бросаюсь за ней вслед. Но я потерял всякую форму в этом пространстве, поэтому падаю. Проваливаюсь назад, сквозь туман, сквозь слои реальности. Назад, в физический мир и в мое тяжелое, вырезанное из камня тело, все еще обхватывающее то скопление кристаллов, которое скрывает мою жену. – Нет – рычу я и склоняюсь над ней, прижимая к себе еще крепче, несмотря на все эти острые наросты, впивающиеся в мою плоть. Я ее не отпущу. Она должна знать, что я здесь, вместе с ней, сейчас и до скончания вечности.
Мощный толчок исходит из сердца мира. Жар, яд и пыль заполняют воздух, заполняют мои легкие. Я задыхаюсь, умираю. Но все равно держу ее. Выживет ли Фэрейн, настолько глубоко погрузившись в ва-джор? Будет ли она жить и дальше, в этом неодушевленном состоянии, чтобы переродиться в каком-то далеком тысячелетии? Ужасная судьба, я знаю, что такого она бы для себя не выбрала. Но я теперь ничего не могу для нее сделать. Если сила моей любви не смогла призвать ее обратно к жизни, то ее и в самом деле больше нет.
А значит, здесь я и умру. Баюкая все, что осталось от ее физического вместилища. И буду молить богов воссоединить наши души где-либо еще.
Порыв опаляющего ветра с ревом проносится по Саду Орг. Он бьет по моему телу, крадет воздух из моих легких. Я давлюсь в рвотных спазмах. Все пыль, песок и яд, что я вдохнул, вырываются из меня. Моя грудь сжимается. Я обхватываю Фэрейн крепче, решив во что бы то ни стало не дать себя от нее оторвать. Со всех сторон громадные кристаллы трескаются, стонут. Ломаются.
Но по мере того как они ломаются, что-то меняется.
Красный пульсирующий свет сменяется белым – ослепительным и мощным, ярче, чем когда-либо. Он заполняет мою голову сиянием, и, когда я крепко зажмуриваюсь, проникает сквозь веки и врывается прямо в голову. Я кричу, боль и страх заглушают все остальное.
Затем я вижу ее.
Фэрейн.
Стоящую в самом центре этого света.
Ее руки протянуты вперед, как будто для того, чтобы обхватить лицо… кого? Какими словами можно описать это создание, эту сущность столь обширную, и прекрасную, и кошмарную? Она слишком огромна, чтобы уместиться в чей-либо разум.
И все же она ее держит. Легко, нежно. Лоб Фэрейн прижат к ее покрытому костными пластинами лбу. Их глаза закрыты, их дыхание слилось.
Я гляжу на это в изумлении, пораженный и напуганный. Мои онемевшие губы шевелятся, пытаясь вымолвить ее имя: Фэрейн, Фэрейн…
* * *
Пыль опускается мне на плечи. Поблескивающие крупинки, сияющие внутренней жизнью даже посреди разрухи. Меня все еще окружает Сад Орг, но могучие камни больше не светятся. Единственный свет в этом темном пространстве исходит от пыли, осевшей на мою кожу и покрывающей маленькую фигурку, которую я держу в объятиях.
Я ахаю, мои ослепленные глаза
