Жестокие наследники - Оливия Вильденштейн
— Кто? — её вопрос был подобен порыву дыхания.
— Старый добрый дядюшка Кингстон.
— Кингстон? — голос Нимы был таким убийственно резким, что он бы вспорол моему дяде-предателю живот, если бы у него всё ещё было тело, через которое можно было бы прорваться.
— Тем не менее, его больше нет. Амара заставила его откусить яблоко, — в заявлении моей кузины сквозила нотка гордости.
— О чём вы все говорите… о том, что грызете яблоки? — спросила Фейт.
Римо нахмурил брови.
— Разве дедушка ничего не сказал тебе, прежде чем впустил сюда?
— Он был… нездоров, когда нас проводили через портал, — Фейт поджала губы.
Нездоров? Я хотела знать, что это значит, но у входа в пещеру раздались крики. Два лусионага втащили возмущённую Киру.
— Массина, мы осмотрели камеру и нашли ещё одного заключенного. Что бы ты хотела, чтобы мы с ней сделали?
Нима и Лили резко обернулись.
— Отпустите её, — поразительно, но прозвучал именно мой голос.
Хотя Кира перестала рычать на вооружённых до зубов охранников, удерживающих её, она прищурила свои покрасневшие глаза, глядя на меня. Она ненавидела меня. Я надеялась, что со временем она поймёт, что я не виновата в самоубийстве Куинна. Охранники переводили взгляд с Нимы на меня, а затем посмотрели на Римо.
— Вы слышали свою принсису, — проворчал Римо. — Отпустите девушку!
По крайней мере, теперь я знала, где стою на командной лестнице — под началом Римо.
— Спасибо тебе, — пробормотала я ему.
— Они не должны подчиняться мне.
Его челюсть была так сжата, что было удивительно, как ему удавалось произносить слова, не говоря уже о целых предложениях. Он направился к своим товарищам-охранникам, и остальные последовали за ним.
Глаза Киры сверкнули так же дерзко, как цепочка когтей и клыков, звенящих у неё на шее.
— Кира Локлир, — удивлённо произнесла Нима. — Ты жива.
— Не благодаря никому из вас.
Она плюнула на обутые в сандалии ноги Нимы.
Все замерли. Взгляд лусионага метнулся к филигранному горлу моей матери, вероятно, предполагая, что она отчитает Дэниели за её пренебрежение пригоршней пыли. Моя мать не подняла руку, не сжала пальцы в кулак. Спокойно она сказала:
— Джошуа ждёт тебя за порталом, Кира. Ему очень не терпится отвезти тебя домой. Что ты скажешь, если мы уберёмся отсюда?
Кира моргнула. Из-за спокойствия Нимы или из-за бури эмоций, поднимающейся внутри неё? Если бы мы уже были в Неверре, я не сомневалась, что беспокойство девушки пронзило бы небо молнией. Нима оглянулась на меня и протянула руку. Я взяла её руку, и мы вместе вышли на белый свет вечно бессолнечного, лишённого ночи неба.
Я думала, нам придётся карабкаться по стенам утёса, чтобы добраться до портала, но он переместился сам по себе, и теперь мерцал, как зеркало, прямо за входом в грот. Лили и Джия проскользнули в него первыми. Затем Кира и один из охранников. А потом настала наша с Нимой очередь.
Я хотела схватить Римо за руку, но почувствовала, что мама меня не отпустит. Нет, пока я не окажусь в безопасности дома. Когда кончики моих пальцев коснулись студенистой поверхности, я повернула голову.
— Я буду прямо за тобой, — пробормотал он, точно зная направление моих мыслей.
Я растворилась в чернильной тьме между мирами, всё также повернув голову в сторону Римо. Я больше никуда не смотрела, пока широкие очертания его тела не проступили на картине в раме, изображающей Неверру, окутанную туманом.
ГЛАВА 45. НОВАЯ ВЛАСТЬ
— Амара! — голос отца заставил меня отвлечься от картины и рыжеволосого парня, который только что из неё вышел.
Он стоял рядом с Каджикой, Лили и моими двоюродными братом и сестрой у эркерного окна, выходившего на Ущелье Порталов. Значит, Джошуа был прав ещё кое в чём… Портал действительно переместился.
Я подбежала к отцу и обвила руками его шею. Его ответное объятие было сокрушительным.
— О, Иба.
Я думала, что больше не буду плакать, но нет. Через несколько секунд мои щёки снова стали влажными. Однако, в отличие от тюрьмы Грегора, мои слёзы испарились почти так же быстро, как и появились.
— Я так сильно скучала по тебе.
Его грудь сильно содрогнулась.
— О, аму.
Я закрыла глаза, наслаждаясь крепостью его объятий.
— Я нашла Кингстона, Иба, — прошептала я. — Ты был прав. Грегор не убивал его.
Он отстранил меня, держа на расстоянии вытянутой руки.
— Сукин сын… Где этот мой коварный братец?
— Мёртв. Он мёртв.
— Я подумал…
Джия положила руку мне на плечо.
— Амара скормила ему яблоко.
— Яблоко?
Усталые голубые глаза моего отца блуждали между нами.
— Если бы у виты и обезглавливания был ребёнок от любви, он появился бы в виде красного яблока, — Джия потёрла живот, затем добавила себе под нос: — Не знаю, как остальные, но я больше никогда не буду есть яблоки.
Я улыбнулась, в то время как Иба просто моргнул, сначала от шока, потом от гордости.
— Мне так жаль, что эта задача выпала на твою долю, аму, — наконец, сказал он.
Голова Сука показалась над плечом Ибы, и с моих губ сорвался тихий звук:
— Сук!
— Привет, кузина.
Я бросилась ему на шею и крепко обняла.
— Спасибо, что пошёл за мной.
— Как будто я мог позволить тебе получить всё удовольствие.
— Удовольствие? — я выдавила из себя смешок. — Да, ооочень весело. Я до сих пор не уверена, что мне понравилось больше — испытания или это чёртово грязевое поле.
— Я почти уверена, что знаю, что тебе понравилось больше всего, — сказала Джия, и хотя я любила её безоговорочно, у меня мелькнула мысль задушить её.
Я одарила её улыбкой, обещавшей возмездие, затем, прежде чем Сук или Иба успели спросить, на что она намекает, я выпалила:
— Слышала, тебя проглотила акула, Суки.
Вместо того чтобы вздрогнуть, ухмылка моего кузена становилась всё шире и шире, съедая половину его лица.
— Ну, а ты слышала ту часть, где я нарезал пистри, используя ржавый якорь?
Я сморщила нос, а Джия тем временем покачала головой, и лица взрослых из бледных стали белыми.
— Эйс? — голос Круза разнёсся по помещению, заглушая все разговоры, заставляя замереть каждого.
Отец застыл, а потом медленно-медленно обернулся. Он посмотрел сначала на Ниму, потом на свою сестру, как бы спрашивая, видят ли они его тоже. Когда обе женщины улыбнулись, он, наконец, двинулся с места и направился к мужчине, который был ему больше братом, чем Кингстон.
Его плечи напряглись, затем затряслись, а затем они подались вперёд. Когда он обнимал своего давно потерянного друга, я задавалась вопросом, проливал ли Иба слёзы
