Западня - Ева Гончар
С этого момента, трясясь от холода и от гнева и тщетно пытаясь унять дрожь, он измерял шагами свою клетку — квадратную выемку в базальтовой толще, отгороженную от сводчатого узкого коридора толстыми прутьями решётки. Где-то в стороне, у входа в коридор, жидким желтоватым светом горела лампочка — без неё казалось бы, что подземелье королевского замка чудесным образом застряло в средневековье. Феликс ждал. Он знал, что к нему придут — хотели бы просто избавиться, убили бы без затей, пока он валялся в беспамятстве! — и даже предполагал, кто именно придёт. Ещё минута, и тошнотворно-глухую тишину подземелья нарушит шарканье старческих шагов. И станет понятно, что мрачная репутация, которую господин Придворный Маг имел среди Одарённых, вполне соответствует действительности.
Но вместо этого чуткие уши Многоликого уловили совсем другой, неожиданный звук — мягкое шелестение ткани. И донеслось оно со стороны, противоположной входу.
— Кто здесь? — крикнул пленник, нервы которого готовы были порваться от напряжения.
Шелестение стихло.
— Кто здесь? — настойчиво повторил он.
Снова зашелестело, и у решётки возникла стройная высокая женщина в пышном платье и меховой накидке с капюшоном, низко надвинутым на лицо. Повеяло тонким и нежным цветочным ароматом, и немного — шампанским. В стылой заплесневелой дыре ничего более неуместного, чем эти запахи, нельзя было вообразить!
Женщина молчала и не двигалась, только грудь её ритмично вздымалась, будто от волнения или долгого бега. Зачем она пришла сюда? Что ей от него нужно? Он моментально разозлился и на неё тоже, хотя она-то уж точно не запирала его в клетку!
— Кто вы? Чего вы хотите? — рявкнул Феликс, и она испуганно отступила на полшага.
А потом проговорила, запинаясь:
— Так вот вы какой, Многоликий… Я столько слышала о вас, что непременно должна была… вас увидеть.
По её голосу он понял, что она очень юная — совсем девчонка! — и тут же сообразил, кто она такая. Раз она прячет лицо, значит, не желает быть узнанной — но с какой стати ему щадить чувства королевской дочки?
— Вот как? И что же вы слышали обо мне, ваше высочество?
С негромким удивлённым возгласом девушка отступила на полшага.
— Откуда вы знаете?
— Догадаться было несложно. Вы пришли не с той стороны, где вход, значит, знаете другую дорогу в подземелье — стало быть, вы живёте в Замке. На вас бальное платье, у вас выговор знатной дамы, вы пили шампанское на балу — стало быть, вы не прислуга. Возраст у вас, судя по голосу, как раз такой, как у принцессы Эрики… А главное, вы умеете летать, — Многоликий, у которого зуб на зуб не попадал от холода, перевёл дух и продолжил: — Летать умела королева Каталина, но она, мир её памяти, скончалась пятнадцать лет назад. Этот Дар передаётся только по наследству… и вряд ли в Замке есть ещё одна летунья, кроме Принцессы.
Надо отдать девчонке должное, теперь она ничем не выдала своего изумления и страха, лишь чуть-чуть помолчала, прежде чем ответить:
— Летать? Что за дикая мысль?
— Бросьте. О том, что её величество — Одарённая, не писал разве что «Вестник короны».
— Я не об этом. С чего вы взяли, что летать умею я?
Многоликий, конечно, с первого раза понял, о чём она спрашивает. Он вздохнул:
— Ваше высочество, какая на вас обувь? Туфли на каблуках и на твёрдой подмётке, верно?
— Верно, — упавшим голосом подтвердила Принцесса.
— Здесь тихо, как в могиле. Я бы услышал шаги, даже очень лёгкие. А слышал только шелест вашего платья. Значит, вы не пришли, а прилетели. Не волнуйтесь, ваше высочество, я никому об этом не скажу! — удовлетворённо заключил Феликс.
Плечи девушки поникли. «Похоже, я первый, кто узнал про её Дар», — осознал он. На мгновение ему стало её жалко, и захотелось увидеть её лицо.
— Снимите капюшон, пожалуйста, — попросил Многоликий, стараясь, чтобы его слова прозвучали мягко.
Она неожиданно послушалась. Светлый мех соскользнул ей на плечи, открывая белые брызги цветов в тёмных волосах, высокий лоб, большие ошеломлённые глаза. Глаза эти торопливо ощупывали его фигуру, и ошеломления в них становилось всё больше.
— Вам холодно! — выдохнула, наконец, Принцесса.
Жалости к самому себе Феликс не выносил.
— Удивительно, не правда ли? — он саркастически улыбнулся. — Я-то думал, меня поселят в комнате с печкой и горячей ванной!
Она растерянно захлопала ресницами:
— Но зачем же… так?
— Ваш отец считает, что мне самое место в клетке, — никакой симпатии к титулованной кукле он больше не чувствовал, притихшая было ярость вспыхнула с новой силой. — А вы сами, ваше высочество? Разве вы думаете иначе? Тогда зачем вы явились сюда? Глазеть на меня, как на экзотическую тварь?!
— Я не… Силы Небесные, я не думала, что вы так это воспримете!
— А как ещё?! Простите великодушно, — Феликс согнулся было в шутовском поклоне, но дёрнулся от боли не только в ноге, но и под рёбрами, куда твёрдым краем впился магический пояс. — Я бы и рад показать вам несколько весёлых трюков, да подарок вашего батюшки мешает! — он дёрнул пояс и выкрикнул: — Уходите! Здесь вам не зверинец!
Ни говоря ни слова, Принцесса бросилась прочь.
Обессиленный Многоликий привалился к стене и закрыл глаза, сердце колотилось, в ушах гудела кровь. Он и сам не смог бы объяснить, чем его так рассердила эта девочка — её визит был явно не худшим событием дня. Едва туман в голове рассеялся, до Феликса дошло, что он совершил новую глупость. «Я болван!!! Злыдни болотные, зачем я её прогнал?! Ведь она могла принести мне ключ!..» Один шанс из тысячи, что он сумел бы обаять её и сделать своей сообщницей — но и этот шанс он только что упустил.
В коридоре вдруг стало светло как днём — длинные лампы под потолком, неуместные в анахроничном средневековом мраке, вспыхнули все до единой, высвечивая испещрённую трещинами древнюю каменную кладку. А вот и Мангана, понял Многоликий, отодвинулся от стены и выпрямился. Через восемь вдохов за решёткой возник лысый, как коленка, носатый и ушастый сухопарый старик в чёрной соболиной шубе, наброшенной поверх клетчатого домашнего халата, и поинтересовался, осклабившись:
— Что, голубчик, заждался?
— Век бы тебя не видел, — ответил Феликс.
— Ай, до чего невежливо! — Мангана меленько рассмеялся и закашлялся. — А я так мечтал с тобой встретиться! Так готовился к встрече! Не правда ли, мы прекрасно тебя
