Волаглион. Мой господин. Том 2 - Софи Баунт
— Ты о своем барахле? Что еще в списке счастья? Кожурки от бананов?
— Он еще что-то притащил? — вздыхает Сара.
— О! Я для всех подарки принес.
Счастливый Макс заползает под елку и вытаскивает черный мешок, разрывает его и вываливает содержимое на пол.
— Вот я сколько всего притащил! — гордо заявляет он.
Поломанные рации, дырявые шапки и носки, окурки, пустые банки, ветхие книги, запутанные провода. Сплошной хлам.
— Собери сейчас же! — выпаливает Катерина.
— Это драгоценнейшие вещи! Я их по всему миру собирал, — оскорбленно говорит Макс. Обиженный, он возвращается под елку и посылает всем ругательства.
Я таращусь на то, как жадно Макс исследует дорожный знак.
— Юродивый, — подсказывает вернувшийся Ричард. Когда он садится на плечо, я едва не ору, когти, вонзаются в кожу. — Говорят, спятил после того, как его током шандарахнули. Прям в затылок.
— За что?
— А сам, как думаешь? Деньги стырил. Миллионы. Если бы не Виса, растащили бы Керолиди на органы.
— А адекватные среди вас есть?
— Ясное дело. Чем я тебе не нравлюсь?
— Я имел в виду людей.
— А я человек. Просто в теле пернатой курицы. Опыт неудачный провел, видишь ли... И знаешь, если начистоту, то адекватность, для некоторых, звучит как оскорбление. Да, заюшка?
— Чего? — отзывается Катерина.
— На отдых пора, говорю. Совсем оглохла.
— Не вопрос. У нас осталось десять тысяч. Богатство неимоверное. Можем ни в чем себе не отказывать. Завтра поедем на Карибы.
Катерина с Ричардом вновь сцепляются в перебранке и носятся по гостиной. Макс разговаривает с дорожным знаком, а я вспоминаю, что Иларий просил зайти к нему еще двадцать минут назад. Закидываю в рот тарталетку с икрой и собираюсь уходить, но краем уха слышу разговор Висы и Сары. Оборачиваюсь. Сухим горлом сглатываю ком. Вампир почти придавил ведьму к кухонному гарнитуру, и я вот-вот взорвусь от этой сцены.
— Любить без ответа — жестокая пытка, в агонию ты заковала меня, возможно, в глазах твоих я — лишь ошибка, но судьба нас свела, и оттает броня...
— Кто-то из классиков? — ухмыляется ведьма.
Виса опирается руками о тумбы, заслоняя для Сары путь к отступлению, и громким шепотом произносит:
— Мое черное, но влюбленное сердце.
Сара берет бокал и наливает вина, подает вампиру.
— Остудись, mein freund.
— Разве это возможно? — предвкушающе выговаривает он и заправляет рыжую прядь за ее ухо.
— Возможно. Не забывай. — Сара прикладывает палец к его губам, предотвращая поцелуй. — Я принадлежу Волаглиону.
— Значит, — с безумным азартным взглядом отвечает Виса. — Я убью его.
Сара поворачивает голову на меня. На вампира. После чего — истерически хохочет.
— Позвал смотреть на то, как ты переодеваешься?
— Хотел спросить какой пиджак тебе нравится больше? — Иларий застегивает тонкий белый ремень на джинсах. — Желтый или зеленый?
— Лари, — отвечаю, не моргая и без эмоций, — я похож на стилиста? Или ты видишь в этом районе, — указываю на свою грудь, — женские сиськи?
— Ясно, ты без настроения, — сокрушенно констатирует парень. — Впрочем, как и всегда.
— Без настроения? Спешу напомнить: меня убили. Всего пару месяцев назад. Предлагаешь забыть, что я ходячий труп, напиться и от счастья кататься на люстре?
— Хотя бы лицо сделать попроще.
Иларий берет лак для волос, расческу и нападает на меня. Без предупреждений!
— Да погоди! Я уложу твои волосы. Тебе понравится. — Он крутится вокруг мотыльком, старается пробиться через мой барьер сопротивления. — Твоя форма лица...
— Да какая к черту форма лица? — я выбиваю флакон из его рук. Кашляю от запаха. Терпеть не могу ароматы лаков для волос!
Иларий отступает.
— Понимаю, ты был дизайнером, тебе, вероятно, хочется наряжать кого-то. Но я не кукла.
Парень без слов поднимает лак с пола. Его лицо неожиданно принимает серьезное и ущемленное выражение. Я задел его больное место? Тем, что отказался наряжаться? Положение смешное, но мне тяжело видеть его таким. Более того, после моих слов, зелень в радужках Илария потускнела и первый раз за все время я думаю о том, что, возможно, ему невыносима эта жизнь. В его утонченных чертах — грусть. Она поглощает. И мне стыдно. Почему я так взъерепенился? Конечно, он скучает по прошлому. Я опять думаю лишь о себе.
— Слушай, Лари... извини. Я не в духе.
— Из-за Висы? — осторожно уточняет он.
— И это тоже. В общем, — с размаху хлопаю в ладоши и разваливаюсь на кровати, — я не против. Хочу посмотреть, что ты там собирался сделать на моей голове, хотя, честное слово, чувствую себя бабой.
— Называется — следить за собой.
— Знаю. Просто... неуютно, понимаешь?
Иларий улыбается (с сердца падает груз) и начинает возиться с моими лохмами: приподнимает отросшие черные волосы, брызгает лаком, вытягивает назад, укладывает. Даже у Инги движения жестче, чем у этого парня, а ведь она воздушная, как суфле. Иларий и ее переплюнул. Тактичный, безукоризненно вежливый, добрый и нежный парень. Мне не приходилось иметь дело с такими. Мой — бывший, гори он в бездне — друг Тимофей обладал схожими манерами, однако до Илария ему далеко.
Пока личный стилист резво прыгает вокруг, я оглядываю комнату. Ни разу сюда не заходил. Старинная мебель отмыта до блеска. У окна пять горшков с белыми орхидеями: Инга говорила, что это невероятно капризное растение, пусть и красивое. В углу швейная машинка. Ха, я глазам не верю! Значит, Иларий не только заказывает дорогую одежду. Он ее шьет. Удивительный парень.
Правая стена занята полками с книгами. Их больше двух сотен. Я не тот, кто любит читать, хотя и прочел недюжинное количество книг, благодаря отцу. У меня занятий других не было. Вот и все. Иларий — иное дело. Он дни напролет проводит за вином и приключенческими романами. Я понимаю. Так он получает то, чего нет, но чем хотелось бы обладать. Пребывая в очередной истории, он ощущает вкус свободы. Вкус недоступного. Это тоже наркотик. Книжные черви — наркоманы не меньше, чем торчки в притонах. Просто у каждого свой иллюзорный мир.
— Не шевелились, пожалуйста, — сосредоточенно просит Иларий.
Я в это время привстал, прельщенный снегопадом за окном. Замело по пояс. Утром Сара пробиралась через снежные лавины раскапывать
