Сороковой день недели - Юлия Поселеннова
XVI
Бес попутал
Я не засекала время, которое провела в попытках понять происходящее. Что это было, когда он говорил правду? – когда признавался в любви или когда неуверенно, как школьник на экзамене, не знающий урок, выдавил «знакомая»? Когда он притворялся – когда гладил мои руки при просмотре захватывающего фильма или когда потупил взгляд и так и не поднял его на меня? Я не находила ответа.
Я честно хотела поговорить с Сашей, но каждый раз, когда он звонил, у меня вставал в горле комок величиной с сизифов камень, и я так и не смогла даже сказать привет и клала трубку. Наверно, если бы я с ним поговорила, все бы стало на свои места, он бы объяснил все это вторжением инопланетян, метеоритным потоком или еще какой-нибудь фигней, я бы поверила, и все было бы как раньше. Но…не получалось.
За, наверное, две недели, я так и не смогла с ним поговорить. Подругам я тоже ничего не рассказывала, именно по той же причине комка в горле. Они спрашивали про мой роман, но я говорила, что Саша уехал и не знаю, вернется ли он. Они вздыхали сочувственно и предлагали послать его пинать тазики в баню.
Этим вечером я в очередной раз уселась, прямо как в американских фильмах про несчастных брошенных бабенок, с огромным куском шоколадного торта и чашкой кофе перед компьютером, чтобы в очередной раз с набитым ртом проорать благим матом песню Славы: «Одиночество словолочь!».
Я чуть не подавилась, когда вдруг раздался звонок в домофон. Вытерев руки об затасканные домашние штаны и утерев рукавом рот, прожевывая на ходу, я сняла трубку.
– Это Мила! Впусти меня, надо поговорить. Я от Саши.
– А почему он сам не пришел?
– Потому что ты даже на телефон не отвечаешь. Я пришла все объяснить. Ты все не так поняла.
Я еще раз провела рукой по губам, пригладила волосы и нажала на ключ.
На пороге стояла аккуратная миниатюрная блондинка в вишневой кожаной куртке и шоколадных офисных брюках. Ее короткие волосы были уложены гелем на манер итальянских мафиози, не хватало только маленьких усиков.
– Можно войти? – спросила она достаточно низким для ее габаритов голосом. В домофоне он мне показался другим.
Я показала рукой на кухню.
– Что ты хотела рассказать? – спросила я, усаживаясь за стол и убирая с него недоеденный торт в холодильник.
Она кинула сумку на стул и без обиняков начала:
– С Сашей мы вместе учились. Я была самой красивой девочкой в классе, и за мной все ухаживали. А он был заучкой, и к тому же очкариком. Уже потом он сделал операцию по восстановлению зрения. Каким-то чудом я обратила на него внимание в старших классах. И решила – если первый парень, то обязательно умный, телегония и все дела. Я пригласила его домой, когда не было родителей, и соблазнила его. О том, как предохраняться, мы не знали, нам это не рассказывали, а покупать презервативы было стыдно. Видимо, он не успел вынуть до того момента, когда хоть что-то попало. В общем, я залетела. Был огромный скандал с нашими родителями. Сашины очень хотели видеть нас вместе, так как я из довольно приличной и богатой семьи. А мои хотели упечь Сашу по малолетке, типа за изнасилование. Саша меня очень любил, я его – …не знаю. Обошлось все мирно, я пришла на экзамены с огромный пузом, а все те мальчишки, что завидовали Саше, что он со мной переспал, встретили его вечером во дворе и закидали тухлыми яйцами. Ты же не знала, почему он не ест яйца – вот поэтому. Мы хотели пожениться, но после родов все изменилось. Он видится с сыном, я его воспитываю. Причем Леша знает, почему мы не вместе, и ему приходится мириться с этим. Я очень сумбурно рассказываю, я знаю, но Саша очень переживает ваш разрыв, кажется, он впервые увлекся женщиной чуть больше, чем просто переспать и разойтись. Чем-то ты его зацепила. – она полезла в брошенную на стуле сумку – Я покурю?
– А что изменилось-то после родов? – спросила я.
– Вот что – она придвинулась ко мне всем телом и внезапно начала целовать. Я впервые целовалась с женщиной. Я просто ошалела от такой наглости, и сидела, хлопая глазами. Ее губы были мягкие и сочные, какие бывают только у женщин, с вишневым вкусом помады. Я отстранилась.
– У тебя на губах шоколад – заметила она и закурила. Я спешно подала ей забытую с тех пор, как бросила курить, пепельницу, и еще раз провела рукой по губам в поисках остатков шоколада. – Склонять тебя к постели не буду, если сама не захочешь. Но у меня есть подружка, я без секса не останусь, – улыбнулась она хищно, словно крокодил, приближаясь к антилопе.
– В общем, ты уже решай сама, что делать с Сашей. Он – не я, все пытается оградить 16-летнего оболтуса от правды жизни, поэтому и не говорил о тебе. Леха все еще надеется, что я перестану таскать в дом женщин. А я все надеюсь, что он хоть одной заинтересуется и захочет отбить у меня.
Она молча докурила.
– Ладно, я пойду. Свое дело я сделала. А то я машину припарковала в неположенном месте. Чмоки!
Она схватила сумочку и исчезла в дверном проеме, осталась лишь тлеть не до конца потушенная сигарета с вишневым вкусом ее губ.
XVII
У одиночества вкус молока
Не стоит удивляться, что через минут десять в мою квартиру начал звонить Александр. На всяческие попытки узнать, почему он не мог сам все рассказать, он мямлил что-то невразумительное и просил-таки впустить отчаявшуюся душу погреться. И я сжалилась…
О чем не пожалела – ночь была великолепная.
А наутро Саня огорошил меня, впрочем, как всегда, заявлением, что сегодня вечером едет с мамой на отдых.
– Честно- пречестно, в следующем месяце слетаем с тобой, куда захочешь. Я хорошо поднакопил, на всех хватит.
Я, помятуя советы не наезжать на его мать, прикусила губу и холодно чмокнула его в щеку.
– Не обижайся, Викыч, ну пожалуйста!
– Я не обижаюсь, – буркнула я. – Вернешься, заставлю омлет съесть.
Он сначала сморщился от отвращения, а потом стоически кивнул. Разве я могла обижаться, когда он готов на такие жертвы?
Мы смотрели фильмы целый день, жуя заказанную пиццу, но ровно в семь, почти как Золушка, мой принц исчез из квартиры, оставив один недоеденный кусочек «Маргариты». Пока я думала, что делать с остатками этой женщины, позвонила хозяйка квартиры:
– Виктория, я прошу вас в течение двух суток покинуть квартиру, задаток я вам верну.
– В чем дело, Мария Афанасьевна? Я чем-то нарушила договор?
– Нет, ко мне приезжает сын, он развелся с женой и ему негде жить. Он
