Сороковой день недели - Юлия Поселеннова
XIV
ТЦ и признание.
Каждый раз, когда наступает август, у меня появляется чувство, что жизнь утекает сквозь пальцы и ничего уже больше не будет, кроме вечной и мертвой зимы. Вообще, я бы август причислила к осенним месяцам, а май к летним, но тогда бы не сошлось, потому что еще март к зимним и вообще несуразица получается. Так что пусть, как есть, тем более, что это от меня и не зависит.
Кстати, я помирилась с Сашей. Позвонила первая, что считаю правильной позицией. Он давно хотел и сам позвонить, но боялся, что я все еще обижаюсь. В общем, разрулили.
Сегодня я хочу присмотреть себе ветровку на осень. Что повергает в шок моего мужчину.
– Какая на фиг ветровка. Ты и так одеваешься, как только вернувшийся с каторги бомжик. Ни тебе каблуков, ни платьев с юбками, сплошные джинсы – одежда рабов.
– Хорошо, мы пойдем вместе, и ты выберешь.
На том и порешили.
Знаете, я очень люблю гулять по Торговым Центрам, наблюдать за людьми, смотреть одежду, но ничего не покупать, максимум, попить любимый кофе. Но когда нужно что-то выбрать и купить, я это просто ненавижу. Потому как в наших магазинах одежду шьют пьяные кривые китайцы. Она не подходит для нормально сложенного человека. Вечно что-то либо висит, либо не укладывается в размер, либо вообще сшито криво. И стоит это так, как будто этот пьяный кривой китаец – наследный принц, и шил он это на восходящую луну по фен-шую, изодрав в голубую кровь свои нежные пальчики.
Я набираю в одном из бутиков несколько ветровок, а Саша вручает мне вдогонку длинный горчичного цвета плащ с поясом.
– Я буду в нем, как баба на чайник, – отпираюсь я.
– Ты будешь в нем, как женщина, – настаивает он. Я не спорю и собираюсь примерить его.
– Нет, это что-то для народов Крайнего Севера в особо теплую погоду. – резюмирует Саша мой выбор. На мне красная ветровка до середины бедра с узором.
– Но я люблю красный, он мне идет.
– Не спорю, идет. Но не этот красный, и не в этой интерпретации. Примерь плащ.
Я сдаюсь и меряю плащ.
– Нет, цвет не твой. Пошли дальше.
Я вздыхаю. Мне хочется расплакаться от умиления и устроить техасскую резню бензопилой одновременно. Первое – потому, что все мои мужчины до него плевать хотели, как я одеваюсь и считали поход по магазинам не мужским делом. А второе – потому что я понимала, что это затянется.
Мы проходили четыре(!) часа, прежде чем Саше понравился красный приталенный плаш до колен под замшу с элегантным двубортным воротником. До этого мы перемеряли всевозможные плащи и куртки, продавщицы шипели на нас гусынями, когда он отдавал им вещи с возгласом : «Пошли дальше, здесь не то». Я и сама видела, что не то. То нитки вылезают, то спинка кривая. Но ему не нравилось не только это. Он смотрел шире. Он видел картинку, образ. Который не видела даже я, глядя в зеркало.
Как-то он признался, что в детстве рисовал и его хотели отдать в художественную школу. Но потом он увлекся спортом и надолго забросил рисование. А потом навыки потерялись, и уже получалось не то. Но художественный вкус остался.
Когда я пошла расплачиваться, он меня опередил и заплатил за меня.
– Считай, что это мой подарок на четыре месяца наших отношений.
– Но четыре месяца будет только через неделю.
– Знаю. Этот подарок заранее.
Я уже хотела кинуться ему на шею, но тут его телефон начал верещать голосом Тарьи Турунен.
Он нахмурился.
– Отвечай! – кивнула я.
Он отошел, но я слышала, что это в очередной раз его мама с какой-то неадекватной просьбой.
– Надо – иди! – сказала я, когда он вернулся с видом побитой и одновременно оскалившейся для защиты собаки.
– И ты правда не будешь обижаться и прогонять меня.
– Да. Точно. Честно-честно!
– Я тебя люблю! – сказал он и чмокнул меня в щечку.
Может он и не заметил, как первый раз, вот так незатейливо, признался мне в любви.
XV
Как гром…
Саша с тех пор пока так и не сказал эти заветные три слова серьезно, но я не переживала. Мы ходили в кино, мы ели собственноручно приготовленную пиццу, и, в общем, все шло хорошо, несмотря на постоянные звонки мамы Саши.
Наступала уже такая хорошая, махровая осень, а я обнаружила затаившийся …нехороший случай. У меня порвались осенние ботинки. Они служили мне верой и правдой пять лет, и это должно было случиться. По старой памяти, я обратилась к Саше за помощью выбрать, но он как-то неуверенно отказал.
– Мне нужно помочь с компьютером клиенту, и это, возможно, на целый день. Сходи сама, эти же ты без меня выбрала.
– Хорошо, – ответили я, чмокнула его в небритую щеку, проводила и стала собираться в ТЦ.
Говорят, что предчувствия – это ерунда. Но у меня как-то с самого начала не заладился поход за ботинками. Сначала мне наступили на ногу в маршрутке. И не просто наступили, а мужик кило 150 основательно на ней потоптался. Я, конечно, высказала ему, что думаю, и в ответ получила столько же.
Придя в ТЦ, мне, почему-то, очень захотелось в туалет, и я пошла.
Как только я зашла в туалет…знаете, наверно, ничего эффективнее запаха, резко ни возвращает нас в приятные или неприятные моменты жизни. Идешь ты такой по улице и вдруг, как гром, знакомый запах духов – и вот уже картинки прошлого сами складываются перед глазами, наплывают эмоции …В общем, в отхожей комнате пахло точно, как в туалете больницы, где я лежала четыре месяца лет десять назад. Это настолько мучительное воспоминание, что не выветривается из головы даже спустя десятилетие. И я помню этот запах, запах какого-то дешевого парфюма, смешанный с затхлым запахом человеческой старости. Откуда этот запах в новомодном ТЦ, ума не приложу. Я хотела сбежать как можно быстрее, чтобы забыть снова весь тот ужас, что приходится переживать в государственных больницах, в которых тебя не лечат, а пытаются до последний крошки выкачать из тебя деньги за то, что они и так обязаны делать. Мне не хотелось это вспоминать.
Я пулей вылетела из туалета, и нос к носу столкнулась с …Сашей. С ним был парень лет 16-ти. Саша опешил и старался бочком, бочком слинять из моего поля зрения.
– Привет! Ты же сказал, у тебя клиент.
Саша раскрыл было рот, но его перебил парень:
– Пап, это кто? – спросил он, и я уронила челюсть (По крайней мере, мне так показалось). Я ждала, что скажет Саша, и он сказал, тихо, как будто стесняясь.
– Знакомая.
Я рванула из ТЦ. Саша, кажется, что-то кричал вслед, но я не слышала. Маршрутка будто ждала меня, я села в нее, и уставила в
