Тайна Лучкиных болот - Алёна Берндт
Сняв повязанный по глаза платок, она словно бы и сама помолодела, выпрямилась и теперь перед Глашей стояла красивая женщина в преклонных годах, живо и пристально глядевшая на неё.
– Ксиня, внученька, дай-кось нам взвара, – попросила Марфа и жестом указала Глаше садиться к столу, та беспрекословно подчинилась.
Тайный и негромкий разговор у них тогда состоялся, долгим он тоже не был, только Глаша слушала Марфу, не отрывая от её лица изумлённого взгляда.
– Коли сделаешь, как я говорю, не забоишься и всё как надо справишь, не только Ваню выручишь и от смерти избавишь. А и никто больше на топи без времени не погибнет. Только вишь ведь как – страшно это, дух надо сильный иметь, сердце горячее! Сейчас обмысли всё, сдюжишь ли такое, а нет – так и не ходи, только себя сгубишь. Не первая ты, кто пытался… Да не вернулся с Лушкиной топи, голову там и сложил!
– Я сдюжу, смогу, бабушка! Не оставлю Ваню там пропадать, мне… мне без него не жить, – тихо ответила Глаша, зардевшись и отведя глаза.
– Ну, коли так, то слушай. Да запоминай хорошенько, от того твоя жизнь зависит, и Вани твоего.
Тихий разговор повела бабка Марфа и чем дольше она говорила, тем сильнее замирала Глашина душа и крепло решение сделать то, что велит старая ведунья. Немного времени прошло, что провела Глаша в старенькой избе на Малинниковом хуторе, и вот уже бежит она дальше по тропке, вьющейся по высокому берегу. В руках у девушки небольшой узелок, который она прятала в кустах недалеко от тёткиного дома, оглянувшись пристально – не видит ли кто такого её странного поведения.
Но тиха была округа, люди возвращались с работы усталые, кто с поля, кто с покоса, только и шли по деревне пересуды, что сын кузнеца на топях пропал! Собрался небольшой сход, назавтра с рассвета собирались мужики снова на топи отправиться, парня искать, бабы прикусывали губу, утирая слёзы – жалко парня… на топях кто пропал, ещё никто назад не вернулся!
У тётки Устиньи Глаша недолго пробыла, хоть та и обрадовалась племяннице, за стол усадила, вдвоём-то всё веселее вечорять. Качала головой тётка, жалея пропавшего Ваню, слухи быстро по Бобровке разлетелись, и Глашу жалела – ведь поди сколько горя, жених пропал…
– Благодарствуй, тётушка, побегу я домой, – заторопилась Глаша, поглядывая в окно, где на деревню и окрест садились сизые сумерки, – Завтра нашим снова ехать на покосы, а батюшка сказал, что Кирьян останется, с мужиками Ваню пойдёт искать.
Кирьян был старший Глашин брат, плечистый и крепкий парень, он с Ваней был одногодок, и они крепко дружили, потому он и вызвался друга выручать. Кирьян не меньше Глаши о товарище своём печалился… Глаша забрала свой тайный узелок и бежала теперь домой, шёпотом перебирая всё то, что ей наказала бабка Марфа, чтобы ничего не позабыть.
А вечер выдался как на заказ! Густой туман уже клубился в низинах, укрывая подножье яра над рекой и выстилая своей белой пеной заливной луг и старую рощу у околицы, небо закуталось в плотные облака, светлые, не налитые ещё дождём, но заставляющие людей торопиться с уборкой сена. Кабы дождя не нанесло, думал отец Глаши, поторапливая сыновей поскорее прибрать сено на сеновал.
Усталые, Глашины родные на сон ушли в тот вечер раньше обычного, а она сидела тихонечко за шитьём у лучины, сказавшись матери, что спать уляжется на свежем сене, вон какая жара днём-то была, так вот теперь по вечерней прохладе раздышалось…
Тёмная ночь выдалась, облака спрятали луну и теперь она мутным пятном висела над резной кромкой леса. С реки веяло прохладой и усталая Бобровка, измученная многодневным зноем, благостно заснула, только изредка где-то беспокойно вскидывалась чья-то собака, то ли почуяв зверя, то ли завидев его во сне.
Никто не видел едва приметную фигурку, крадущуюся в тени старой берёзовой рощи. Только подойдя очень близко можно было рассмотреть, что это Глаша торопливо шагает по знакомой тропинке, безошибочно угадывая все её повороты. К груди она прижимала тот самый узелок, который получила от бабки Марфы. Оказавшись по-за деревней, Глаша перестала таиться и побежала бегом в сторону Лушкиной топи. Зелёные тусклые огоньки бродили над тёмной водой старого озерца, и Глаша перекрестилась… бабушка Христя говорила, что это души утопленников, пропавших в топях непокаянными, бродят теперь в страданиях над болотами… Слёзы сдавили горло, а что, если не увидит она больше своего Ваню! Как ей дальше жить?!
Остановившись в самой густой тени ракитника, где не было видно ни зги, Глаша привычной рукой нашарила старое бревно, когда-то вынесенное на берег старицы. Они с Ваней частенько сидели здесь вдвоём, глядя на воду и разговаривая о своём. Теперь же Глаша решительно скинула с себя сарафан, развязала узелок и достала оттуда совсем другое одеяние…
Глава 5
Дед Антип остался в ту ночь у болот, они весь день бродили по топям, но и следа Ивана не обнаружили. Теперь с ним осталось всего трое мужиков, остальные ушли ночевать домой, в деревню, чтобы утром снова собраться и общим сходом, кого только можно собрать, пойти на топи. Человек пропал, снова… Некоторые думали, украдкой боязливо поглядывая на топь, грешным делом, парня может уже и в живых-то нет, но отказать деду Антипу не смели. А тот говорил, что нутром своим чует – жив Ванятка, только может заплутал в топях этих, ведь поди ж – сколько тропинок обозначилось теперь на топи. Сухое вёдро стояло долго, болотная вода чуть отступила, обнажив высокие кочки и тропки, откуда только взялись, не грех и заплутать…
Теперь дед Антип сидел у костра и задумчиво глядел в огонь, размышляя, что же понесло парнишку на топь… Ведь не дурак он сам-то в этакое месиво лезть! Топь после зноя тягучая стала, вязкая! Размышлял дед и не находил на это ответа…
Трое оставшихся с дедом Антипом мужиков спали, расположившись вокруг костра и подложив под голову хоть бы даже полено, так устали за день. Вот Нестор Кожевников, справный и серьёзный мужик, у самого семеро по лавкам дома… о прошлый год
