Невыносимая для Мерзавца - Евсения Медведева
– Слава! – она всплеснула руками и стала нервно расправлять локоны по плечам. – Не делайте вид, что вас не смущает разница в возрасте. Она ж у меня ветреная, взбалмошная, избалованная отцом, братьями. Нет, ты не думай. Она девочка умная, рассудительная, но только когда ей это важно и выгодно. Понимаешь? Она никогда не гуляла с мальчиками, а с подружками тусовалась только до десятого класса, потому что неожиданно для всех решила стать врачом. Вера знает, что непременно получит всё, что ни попросит!
– Вы думаете, сейчас она попросила меня? – рассмеялся, прикидывая, что можно рассказать её родителям, а что не стоит. Смотрел в припухшие от накатывающих слёз глаза матери, понимая, что она недооценивает свою дочь.
– Я боюсь этого!
– Нинель Аркадьевна, – присел рядом, чтобы не думала, что меня может спугнуть этот её эмоциональный порыв. – Но вы же не этого боитесь. Я прав? А если я вам пообещаю, что никогда не буду бороться с её характером?
– П-ф-ф-ф, даже если она вам дом разнесёт? – она усмехнулась и отвернулась, но ненадолго. – Вы серьёзно?
– Она – маяк в буре. Всё рушится, летает, с ног на голову становится. Страшно, холодно, но зато путь есть, куда я буду возвращаться каждый вечер. Даже если она по выходным будет вскрывать наш задний двор и менять эту гребаную плитку, всё равно буду рядом.
– Я просто… – Нинель закрыла лицо ладонями и тихо расплакалась. – Просто боюсь, что её этот по-хорошему детский огонёк потухнет. Она ж у меня счастливая, добрая… Завтра она рисовать начнёт, бросит универ, решив отправиться в космос?
– Я лично соберу ей скафандр, – рассмеялся, понимая, что это очень похоже на мою Грушу.
– Нин, – Вьюник присел рядом с женой, обнял, позволяя той спрятать лицо на плече. – Ты же сама знаешь, что никто в этом мире не заставит нашу Веру делать то, чего она не хочет.
– Знаю… Да я за Славу боююююсь…
– Вот приплыли…
– Нин, ты сейчас испугаешь единственного, кто не то что прийти не побоялся, но и кого наша дикая кошка к себе подпустила. Пусть живут, пусть шишки свои набивают. Да пусть ссорятся с грохотом, а потом мирятся навек. А мы с тобой внучат будем нянчить, – старик целовал жену в макушку, перебирал её волосы, успокаивая, а мне вдруг стало так ясно, в кого Вера вся такая кипучая и ветреная. И Вьюник словно мысли мои прочитал, подмигнул, улыбнулся. – Ну, Мятежный? Внуки будут?
– Будут, Дмитрий Саныч. Завтра же. Ну что? Летим? Куталадзе и его джет ждут…
Глава 40
Верочка
Мерзавец! Гад! Ну, держись, Мятежный!
Я откровенно игнорировала гостей. Видела и коварные улыбки, видела и неумение в лицах, все задавались вопросом, почему вечный клоун-Верочка не веселит толпу! А я сломалась.
Как сидела в коконе, наблюдая за темнотой бушующего моря, так и не шелохнулась, когда гостей стало слишком много, чтобы игнорировать. Неприлично? Да.
Вот только я правда сломалась. Казалось. Что внутри что-то треснуло, надломилось и потерялось. Частичка пазла исчезла, и найти я её никак не могу.
Душой понимаю, кто этот бессовестный осколок, лишивший меня покоя и безмятежности, сердцем чувствовала, что меня затянуло слишком глубоко на дно, чтобы продолжать плыть по течению. Сейчас уже не я преодолеваю стихию, а стихия борется с моими гордыней, страхом и чисто женским «никому не скажу» …
Он был только моим.
И вдруг сердечко сжалось, к горлу тоска подступила, а из глаз слёзы градом покатились. Смахивала их, дышала полной грудью, вот только воздух потерял всю сладость…
Три недели рая. Три недели по-настоящему доброго утра, томительного в ожидании новой встречи дня и сладкой ночи. Мы готовили ужины, ели перед телевизором конфеты, попкорн и обнимались до утра, забыв про сон.
– Где ты, Мятежный! – крикнула в сторону волнующегося моря, волны разбивались о скалы, лишь усугубляя мою тревогу.
– Вер? – за спиной раздался голос брата, а через мгновение он опустился на корточки рядом. Сжал мои руки, поднес к губам и поцеловал. Глаза у него были серые-серые, как утренний туман над рекой. Порой он был плотный настолько, что невозможно было различить ни единой эмоции, а вот сейчас… Дымка рассеялась, и стали проступать смешинки. – Пойдем, поедим?
– Не хочу, – я мотнула головой, пытаясь отвести взгляд, но не могла. Приклеилась, понимая, что если сейчас не расскажу сама, то останусь для него врунишкой. – Вадь?
– А?
– А я влюбилась… – сказала и выдохнула. Зажмурилась, ожидая водопада вопросов, упрёков, но нет. Вадим встал, поднял меня на руки и усадил себе на колени.
– Давай, малая, что там у тебя за секретики? И кто этот бессмертный?
– Вааадь… Я знаю, что ты знаешь, а ты знаешь, что я всё это время тебе врала. Презираешь?
– Веселюсь, – и мой довольно сдержанный братик, и правда, рассмеялся. Обнял меня, поцеловал в висок. – Ты – всегда будешь моей Верочкой-чудной девочкой. И даже если ты выберешь себе Росомаху в мужья, я все равно буду рядом. Мятежный, конечно, на супергероя похож сильно, но и человеческого в нём гораздо больше, чем многие думают.
– То есть ты одобряешь и совершенно не сердишься? – у меня дыхание спёрло, словно морозного воздуха хапнула полной грудью.
– Он на кон поставил очень многое, – Вадя похлопал меня по колену и поставил на ноги. – Поверь, Вер, с такими долгосрочными инвестициями, как ты, обращаются ооочень бережно. Никогда не думал, что скажу это, но Слава со своей непробиваемостью к внешнему давлению – просто идеальная пара для такой невыносимой, как ты.
– Ах ты ж подлый! – рассмеялась и в шутку ударила здоровяка по спине. – Он – мерзавец, а ты – гадкий и подлый братик!
– Пусть так, Верка, – он поднял меня, забросил на плечо и рванул к толпе друзей. – Но этот вечер мы проведём как большая и очень дружная семья.
После этого непростого разговора стало как-то легче на душе.
Я упорно игнорировала сигналы совести, но продолжала убеждать себя в том, что поступаю правильно. Но, наверное, это был просто страх?
Казалось, если я услышу хоть одно возражение, то потеряю всех! Не вынесу недоверия, сомнения, просто умру в тот же миг, рассыпавшись осколками разбитого сердца.
Мои чувства необъяснимы, они не поддаются логическому анализу, разбору по составляющим. Любовь огромная, заполняющая все сердце, душу. Он просто мой, и всё.
– Ну что? Кровопролития не будет? – Каратик застал меня врасплох, подойдя со спины, пока я варила самый крепкий кофе в этом городе. – Вадим Дмитрий решил вас помиловать?
