Любовный треугольник - Элла Александровна Савицкая
— Зацепила, да? — цепляется за мою реакцию Карен, — Щас я их приведу.
— Не надо, — торможу его порыв, — я не буду с ней спать.
— Почему? Вон как глаза загорелись.
— Слушай, если тебе хочется, можешь обеих забирать. Мне не интересно.
На размышления у него уходит буквально секунда.
— Вариант принят и одобрен, — довольно потирая руки, Карен встает и направляется к ним.
Я же наливаю себе еще одну рюмку и выпиваю.
Слушать меня он, конечно, не стал, и уже через пару минут обе девушки усаживаются за наш стол.
— Дава, знакомься. Наши новые обворожительные знакомые. Ирэн и Ольга.
Да блядь….
Блондинка Ольга опускается рядом со мной.
— Приятно познакомиться, — откровенно улыбается, забрасывая ногу на ногу.
— Взаимно.
— Итак, девушки, что пьем? — тут же окучивает их Карен.
— Какой-нибудь коктейль. Не слишком крепкий, — отвечает эта Оля.
Веду глазами по стройным бедрам, цепляюсь за длинные острые ногти, покрытые серебристым лаком. Большая упругая грудь, тонкая шея и зубы, впившиеся в нижнюю губу. Прикусив их, смотрит на меня из-под ресниц.
Выдыхаю дым в сторону, и прикрыв глаза, роняю голову на спинку.
Не хочу её трахать. И имя Оля ей не идёт.
Это имя священно.
Оля — это про чистоту. Оля — это гордость и самоуважение. Оля — это… та, кто никогда не будет смотреть вот такими глазами и глупо хлопать ресницами, давая понять, что не против одноразового перепиха.
— Почему ты грустный? — звучит рядом с ухом.
— Видишь, Дав, не один я вижу, что с тобой что-то не так, — подначивает Карен.
Открываю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Красноречиво указывает кивком головы на блондинку.
— Я не грустный. Я сам источник радости. — отвечаю ей, туша в пепельнице сигарету.
— И со мной поделишься радостью? — тут же подхватывает она вайб и кладет ладонь мне на колено.
— Нет. Я очень жадный. И радостью своей не делюсь.
Сбросив её руку, встаю и направляюсь к бару.
— Забирай обеих, — хлопаю по плечу друга по пути.
Домой пока ехать не хочу.
Усевшись, заказываю себе еще коньяка. Внутри вакуум и эта пустота затягивает в себя буквально все эмоции, которых у меня в последнее время нет.
Часть из них показывается на поверхности, когда пацаны мои отвлекают меня. Гор с Арсеном наседают каждый вечер, и отказать им в совместном проведении времени я не могу. И не хочу. С ними мне легче. С ними понимаю, что не напрасно всё.
В джинсах вибрирует мобильный, и я, достав его, пару секунд всматриваюсь в цифры незнакомого номера.
Поздний вечер на дворе, кто звонить может?
— Слушаю.
— Добрый вечер. Даниэлян Давид Тигранович?
— Да, это я.
— Ваш контакт нам дали, как основной с кем можно связаться в экстренном случае, — произносит ровно женский голос.
— В каком экстренном?
— У Вашего отца сердечный приступ. Он сейчас в реанимации. Вы могли бы приехать?
Меня парализует. На автомате выпрямляюсь. Все функции организма будто отключаются, запуская его работать на автопилоте.
— Я в другой стране. Но я буду завтра. Сделайте всё, что можете.
Как доезжаю до дома — не помню. В состоянии робота звоню в аэропорт и бронирую билет на ближайший рейс. Поднимаюсь в спальню, включаю свет, достаю чемодан и начинаю кидать в него вещи.
— Давид, — сонная Ани привстаёт на постели и почти сразу же соскакивает с неё, увидев, что я делаю, — что происходит?
— У отца приступ. Я еду к нему.
— Господи… — оседает обратно, прикрывая рот рукой, — но как же? Как же Лусинэ? Она в курсе?
— Не знаю. Я съезжу сначала сам.
Паспорт, деньги. Всё кладу в барсетку.
— Как сам?
— Вот так.
— Ох, бедный папа… как же так… — подскочив, жена начинает семенить по ковру. И всхлипывать. — Как же?
— Ани, не истери.
— Лусинэ должна знать, Давид. Он всё-таки её муж.
Оставляю её реплику без ответа.
— Так нельзя делать, как ты, — продолжает она, — Не разговариваешь с ней совсем. Она же переживает. И Тигран Арманович…Мы же знали, что он плохо себя чувствует. Твоя мама говорила. А теперь… Ох… Не выдержал все-таки. Это всё из-за… — резко перевожу на неё предупреждающий взгляд и Ани осекается, — из-за нервов…
32 Давид
— Состояние стабилизировалось, — говорит мне врач, когда я приезжаю в клинику и первым делом нахожу его.
— Он уже не в реанимации?
— Нет. У него был микроинфаркт. Нам удалось быстро купировать приступ. Мы ввели препараты для расширения сосудов и снижения артериального давления, чтобы остановить процесс некротического повреждения сердца и вероятность осложнений.
— То есть всё в порядке?
— Не совсем. У него слабое сердце, которое нужно будет долгое время поддерживать медикаментозно. Никакого стресса, диета и конечно, отдых.
— Я могу к нему войти?
— Конечно, я проведу Вас.
Пока направляемся к кабинету врач что-то ещё говорит, но я пока не в состоянии слушать его советы. Все детали уточню потом.
— Вот сюда. Можете войти.
— Спасибо Вам.
Доктор уходит, а я осторожно открываю дверь, но так и застываю на пороге, не сделав шагу внутрь.
Первые секунды — ступор… Пульс летит к чертям на бешеной скорости.
То, что я вижу кажется миражом. Бредом после бессонной ночи…
Но нет. Картинка реальна…
По центру палаты кушетка, на которой лежит отец, а в кресле рядом свернулась Оля…
— Заходи, Давид.
Голос отца рывком оттягивает моё внимание на него.
Заторможено прохожу внутрь, машинально осматривая его бледное лицо. Под глазами синяки, пара сосудов в белках лопнули. Худой, осунувшийся.
— Ты как? — спрашиваю негромко, потому что ОНА спит.
СПИТ в палате моего отца…
Какого черта?
— Нормально уже.
От хриплого голоса отца Оля рывком приподнимает голову и тут же застывает. Наши взгляды встречаются, сужая палату до минимальных размеров.
Стены, потолок, пол под ногами плывут, пока меня водоворотом затягивает в зелень сонных глаз.
— Проснулась? — от заботы, которая сквозит в голосе отца меня прошибает.
Оторвав от меня взгляд, Оля поправляет одежду и волосы, спускает ноги на пол, обувает сапоги и подходит к кушетке.
— Здравствуй, — говорит мне мимолетом, а потом опускает взгляд на отца, — Как вы себя чувствуете?
— Уже хорошо. Спасибо тебе. Езжай домой, отдохни. Всю ночь тут провела.
Нахмурившись, как умственно больной ловлю каждое их слово. Она была здесь? Почему? Какого черта происходит?
— Хорошо. За Вами пока есть кому приглядывать, — с налётом улыбки взглянув на меня, забирает сумку и стискивает папины пальцы, — Поправляйтесь, Тигран Арманович.
Это её действие как удар в солнечное сплетение.
Впившись в них глазами,
