Джудит Макуильямс - Драгоценный бриллиант
Руки Конела внезапно скользнули ей за спину и крепко обняли ее. Ливия прижалась к его груди. Каждая клеточка ее тела, соприкасающаяся с ним, наполнялась жизненной силой и вопила о наслаждении.
Конел взъерошил и без того растрепанные ее волосы, прижал ее голову к себе. Она почувствовала, как он потянулся к ней всем телом.
Ливия вся изогнулась, почувствовав бедром его напряжение. Губы ее раскрылись, и она глотнула воздуха, словно рыба на песке.
Его губы безошибочно нашли ее губы и с силой впились в них. Они сами собой раскрылись, на что незамедлительно отреагировал его язык, заполнив рот раскаленной сладостью.
Ливия застонала. Его стремительный язык встретился с ее, и Ливия в безумном порыве обхватила его голову и что есть силы прижала к себе.
Она хотела его. Хотела почувствовать тяжесть его тела, подминающего ее под себя. Она хотела, чтобы его естество вошло глубоко в нее, наполнив ее блаженством.
— От тебя так потрясающе пахнет. — Его низкий вибрирующий голос проникал в каждую ее клеточку, доводя ее до умопомрачения. — А на вкус ты еще лучше.
Его язык двинулся дальше и лизнул мочку уха. Ливию словно током ударило. А его губы жгли ее.
— Конел, — через силу выдавила она, — возьми меня, пожалуйста.
— С удовольствием.
Он легонько прикусил ее мочку, а когда она застонала, взял ее в рот и тихонько потянул.
Ливия вся затрепетала, горло у нее сжалось, она хотела сглотнуть, но рот пересох. Она вся горела. Горела на собственном огне неудержимого желания.
Рука Конела медленно двинулась вниз. Она чувствовала дрожь его пальцев, коснувшихся ее груди и двинувшихся вниз к ее напрягшемуся животу, и эта дрожь передалась ей.
— Я хочу… — начала было она, но вместо слов из ее губ вырвалось мычание, когда его рука проскользнула между ее влажных ног.
— Вижу, что хочешь, — сиплым голосом выговорил Конел. — Я этого же хочу. Ты вся такая сладкая, — бормотал он, — такая сладкая…
Не выпуская ее из своих объятий, он чуть приподнялся и одним сильным толчком вошел в нее. Ей показалось, что он проник в нее до самых глубин ее существа.
Мощные ритмичные движения Конела возносили Ливию все выше, грозя взорвать ее, и она, запрокинув голову, полностью отдалась их власти. Наконец рухнули последние оплоты, и ее понесло по бурному потоку чистой чувственности, от невероятной красоты которой слезы выступили у нее на глазах. Сквозь туман она услышала последний вскрик Конела, но это уже не имело для нее никакого значения.
Когда она наконец очнулась, то увидела, что Конел спит. Глубокое, мерное дыхание резко контрастировало с его бурным завершением секунду назад.
Ливия досчитала про себя до ста. Убедившись, что он не просыпается, она выбралась из-под одеяла и направилась к рисунку на стене. Торопливо сняв картину, сунула ее в стенной шкаф.
Вздохнув с облегчением, пошла к кровати. Все-таки, несмотря ни на что, ей удалось обвести его вокруг пальца. Он не увидел рисунка. Может, ей повезет и в будущем, и удача улыбнется ей. На всякий случай она суеверно скрестила пальцы, скользнула под одеяло и свернулась комочком возле огромного теплого Конела.
— Мистер Сазерленд, как юрист я обязан довести до вашего сведения, что это плохая идея. Если вы посмотрите внимательно, поймете, что подобные браки долго не длятся. Слишком много сил положили вы на создание своего дела. — Джон Мэллой повел рукой по кабинету Конела, в котором царил полный беспорядок. — Что вы будете делать, если такая участь постигнет вас? Попросите… — он бросил взгляд на документ, приготовленный им для Конела, — Ливию Фаррел отказаться от предложенной вами в качестве свадебного подарка половины прав на вашу компанию.
— Мой брак не развалится, — возразил Конел, принимая папку из рук недовольного Джона Мэллоя.
Юрист презрительно фыркнул.
— Если бы я на каждого потерявшего голову от любви глупца ставил доллар…
— Я не глупец, не потерял голову от любви и все тому подобное, — обрезал его Конел, которому надоело выслушивать его мрачные предсказания. К сожалению, они были слишком близки к его собственным смутным опасениям, чтобы так просто было отмахнуться от них. Впрочем, опасения на самом деле были связаны не столько с перспективой развода, сколько с отказом Ливии выйти за него.
Эта половина агентства была, с его точки зрения, единственной возможностью показать ей, насколько серьезны его намерения.
Конел сосредоточил свои мысли на трех обнадеживающих моментах этой нескончаемой недели после их возвращения из Скрэнтона. На невероятном рисунке на стене ее спальни, который таинственно испарился, после того как они любили друг друга. Далее, Ливия не вернула ему его кольцо, хотя в офисе его не носила, и, наконец, она не прерывала его, когда он расспрашивал о ее личной жизни.
Мэллой с видом отчаявшегося человека махнул рукой:
— Ладно, я сделал что мог.
Конел пожал Мэллою руку, подождал, пока юрист уйдет, и сел, уставившись на кремовую папку на столе. Два листочка бумаги. Такой тоненький документ, с которым он связывал столько надежд!
Конел откинулся на спинку кресла и, глядя в потолок, стал делать глубокие вдохи и выдохи, чтобы унять расходившиеся нервы. Ничего не помогало. Решив наконец, что если он не спросит ее сию же минуту, то никогда уже не спросит, он вскочил на ноги и отправился в кабинет Ливии. Необходимо прямо сейчас получить ответ! Он больше не выдержит этого нестерпимого мучения.
Ливия подняла голову от бумаг, когда дверь в ее кабинет открылась, и на пороге появился Конел. У нее перехватило дыхание, и волна желания поднялась в ней при виде любимого лица.
Конела сразу покинуло мужество, и он стоял в полной растерянности. Может, он выбрал не лучшее время? Может, стоит подождать?
Набрав побольше воздуха, он открыл было рот, чтобы обратиться к ней с предложением, которое готовил всю ночь. И не смог выдавить из себя ни звука. Все мысли предательски разлетелись в разные стороны.
Он проглотил комок в горле и лихорадочно пытался собраться с мыслями, чтобы хоть что-то сказать.
Ливия смотрела на него со страхом. Конел явно не в себе. Выглядит расстроенным. Словно ищет слов, чтобы сказать ей, что ему надоело играть в любовника, что он хочет, чтобы она вернула ему его обручальное кольцо. Может, он рассчитывал, что она вернет его сама, без его просьбы?
Ливия вся сжалась. Она не хотела подавать виду, что отказ больно ранит ее. Пока все идет как-то само собой, она может продолжать работать с ним, видеть его из дня в день.
— Я… — пытался выдавить из себя Конел. — Выходи за меня замуж! — наконец выпалил он на одном дыхании. С ужасом он услышал собственные незамысловатые слова. — Выходи за меня замуж, и я отдам тебе половину агентства.
