Джудит Макуильямс - Драгоценный бриллиант
Конел вдруг широко улыбнулся, и Ливия почувствовала такую нежность, исходящую от него, что все ее страхи развеялись как дым.
— Это надо понимать, что молока я тоже не получу? — спросил он.
— Не преувеличивай, — бросила Ливия и направилась в кухню. Пока она наливала в сливочник молоко, в голову ей пришла потрясающая мысль. Не долго думая, она заполнила сливочник по самый край и, мысленно вознеся молитву неведомому святому, прося у него помощи, вернулась к Конелу.
Точно рассчитав движения, она подошла к нему и, сделав вид, что споткнулась, опрокинула на него сливочник. С откровенным удовольствием она смотрела, как белая струйка жидкости течет ему на рубашку и сбегает по брюкам, оставляя темную мокрую дорожку.
— Боже мой, что я натворила! — Она вложила в эти слова всю свою энергию. — Я, должно быть, действительно по-настоящему не проснулась.
Конел с изумлением смотрел, как струйка холодного молока пробирается у него между ног. Он поглядел в ее глаза, и все разом вылетело у него из головы: такую бурю чувств он там увидел. Неужели она сделала это нарочно, чтоб вытряхнуть его из одежды? На какое-то мгновение все в нем запело от восторга, но затем вмешался отрезвляющий голос здравого смысла. Может, это просто смущение?
— Терпеть не могу запах скисшего молока, — проговорил Конел, сделав пробный ход.
— Прости меня, ради Бога, — продолжала извиняться Ливия. — Надо застирать, пока молоко не высохло.
— Спасибо, — буркнул он, чувствуя, как все труднее сохранять невозмутимость. — Я скину все это, а ты сунешь в стиральную машину.
Конел огляделся и, увидев коридорчик из гостиной, решил, что он ведет в ее спальню. Он может переодеться там.
— Сейчас вернусь, — бросил он и поспешил из гостиной, чтобы не показать ей свое возбуждение.
Ливия как зачарованная следила за его раскованной походкой, пока он шел в спальню. Такой мускулатуры она ни у кого еще не видела. Она часами готова была разглядывать и ощупывать каждую его мышцу. А может, все впереди, надо иметь терпение. И когда-нибудь она еще увидит его обнаженное тело.
Ливия вздохнула. Обнаженное тело? Обнаженное тело Конела? Рисунок с ее фантазией на тему его обнаженного тела в полный рост висит в ее спальне! Он его увидит!
В ужасе она бросилась за ним вдогонку и влетела в спальню в тот момент, когда он снимал брюки. Он повернулся к ней и остолбенел, а у нее все вылетело из головы при виде его великолепного тела. Под ложечкой у нее засосало, и ей стоило неимоверного труда не броситься к нему в объятия.
— Я бы сам принес, — чуть охрипшим голосом проговорил он, что вернуло ее к действительности, и она вспомнила, зачем пришла.
Стараясь не смотреть на рисунок, она не отрывалась от лица Конела. Оно было немного скованно, отчего все черты обозначились более четко. Словно он в каком-то напряжении, очень сильном напряжении. Может, и не заметил рисунок. Есть сколько угодно людей, которые вообще не смотрят на картины.
Его сильное тело тянуло Ливию как магнитом. Она пересекла комнату и взяла у него испачканную одежду.
— Я искал, во что бы завернуться, — пробормотал Конел, совершенно растерявшийся от ее внезапного вторжения и собственного невероятного портрета на стене. Хотелось бы ему понять, что все это значит. Уж не то ли, что она так же без ума от него, как он от нее? Только как узнать это в точности? Легко ли вот так взять да спросить человека: с какой это стати у тебя, мол, на стене висит мое изображение в голом виде? Ничего более подходящего ему в голову не приходило.
Ливия переложила одежду из одной руки в другую, не в силах оторвать взгляд от мощной грудной клетки, вздымающейся при каждом вздохе. Да делай хоть что-нибудь! Дай ему понять, что хочешь заниматься с ним любовью. Будто невзначай, не нажимая… Но мысль о любви вытеснила страх быть отвергнутой. Однако еще сильнее этого страха был ужас остаться без столь вожделенной близости с Конелом.
Набрав побольше воздуха, Ливия провела пальцем по его ключице. Напряжение немного спало, когда она почувствовала, как он вздрогнул.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь сообразить, как бы невзначай спросить у тебя, не хочешь ли ты заняться со мной любовью?
Слово не воробей. Ливия не верила своим ушам. Это она сказала?
— Хочу, — еле выдавил Конел, схватил из ее рук одежду, швырнул ее на пол и страстно при-жал Ливию к себе.
Все ее тело задрожало, а перед глазами поплыли круги. Она подняла голову и как сквозь туман увидела рисунок. К обуревавшим ее противоречивым ощущениям прибавилось чувство отчаяния. Если они пробудут здесь еще хоть минуту, он увидит злополучную картину. А Конел есть Конел, молчать он не будет. Он начнет приставать с вопросами, к которым она не готова.
— Конел? — Что?
Его горячее дыхание щекотало ей шею.
— Я давно мечтаю предаться любви под одеялом. Словно в шатре. Как арабские шейхи, знаешь? — произнесла она первое, что пришло ей в голову.
— Меняю свою фантазию на твою, — выдохнул Конел ей в шею, прямо в бьющуюся жилку.
Ливия закинула голову, подставляя ему всю шею, и пробормотала:
— Какую фантазию?
— Когда я покупал квартиру, агент сказал, что для занятий любовью нет ничего лучше джакузи. И я все мечтал попробовать.
От его слов Ливия пришла в восторг. Значит, он не только ни с кем не занимался любовью в своей ванной, но и явно рассчитывал не прекращать их отношений.
Стараясь двигаться так, чтобы быть все время между Конелом и рисунком, она подвела его к кровати и приподняла шелковое стеганое одеяло персикового цвета.
— Залезай, — велела она и с облегчением вздохнула, когда Конел послушно исполнил то, что она просила.
Скорее поспешно, чем ловко, она разделась и юркнула вслед за ним.
Под одеялом было темно, и она сощурилась, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Не так уж это было и нужно. Потеряться в таком крошечном пространстве Конелу негде. Исходящий от его тела жар лучше всякого неона свидетельствовал о его местонахождении.
Протянув руку, она нащупала его предплечье. Погладив пальцами кожу, она задрожала, когда его бицепсы в ответ напряглись. Ливия сглотнула, все в ней оборвалось, низ живота заныл. Этот мужчина заставлял ее чувствовать себя самой женственной женщиной в мире. Но не слабой, а сильной, агрессивной в своей женственности, полностью контролирующей все, что происходит.
Пальцы ее скользнули ниже, прошлись по его широченной груди и задержались на плоских сосках. Она ощупывала их страстно и радостно улыбнулась, почувствовав, как он реагирует. Тело становилось податливым и отзывчивым, готовым откликнуться на любую его прихоть.
