Абигайль Кейси - Просто сказка

— Сейчас, Крошка, ты все поймешь.

— Надеюсь.

— Все предыдущие случаи были только имитацией.

— Не ожидала от Томаса ничего подобного.

— Катастрофа произойдет без тебя.

— Вот и славненько.

— И останутся на месте авиационной катастрофы лишь голубые трусики с алыми розочками, потемневшими от вагинальных, извините, выделений.

— А почему именно трусики?

— О, здесь старый злодей продумал все досконально. Во-первых, экспертиза ДНК установит принадлежность интимного белья Джессике, в девичестве Марлоу. А во-вторых, обнаружение трусиков с… извини… определенными следами будет свидетельствовать о том, что незадолго до крушения развратная девица занималась сексом с инструктором, что и повлекло за собой катастрофу.

— Но это уже слишком! — Джессика плеснула в мерный стакан остаток виски. — Обвинить меня еще и в авиакатастрофе!

— Изящный ход, весьма характерный для пожилого джентльмена.

Ральф — не призрак, человек — отобрал стакан с алкоголем у почти обреченной чужой жены.

— Вспомни предыдущие истории.

— Дай хотя бы глоточек.

— Попозже.

— Уговорил.

Ральф — не призрак, человек — сам отхлебнул приличную бодрящую порцию.

— Из-под лавины извлекли только шапочку.

— Да.

— Из океана выловили обрывки купальника.

— Да.

— А после нападения аллигатора осталась лишь перчатка.

— Но это же глупо — использовать снова и снова один и тот же прием!

Джессика снова дотянулась до бутылки.

— Глупо. Зато эффективно.

— Мне нужен глоточек, а то сойду с ума.

— Только один.

— Уговорил.

Джессика подбодрила организм крепким алкоголем.

— Значит, от меня должны будут остаться лишь мои любимые голубые трусики с алыми розочками?

— Да, Крошка.

— Ну а где же я сама буду пребывать?

— В какой-нибудь безымянной могиле в качестве второго, нигде не зарегистрированного покойника.

При слове «покойник» Джессика машинально повторила глоток.

Ральф — не призрак, человек — позволив будущей жертве лишнюю успокоительную дозу, вернул и стакан, и бутылку себе.

— Я тебе не верю.

— Ладно, тогда поверишь своим глазам.

Ральф — не призрак, человек — осушил и стакан, и бутылку.

— Только без обмороков.

— Постараюсь.

— Я рядом.

— А может нам — того? — Джессика ухватила проводника за рубаху. — Может, нам позвать на помощь?

— Кого?

— Ральфа.

— Так я же здесь.

— Не тебя. Который призрак…

— Бесполезно.

— Ты уверен?

— Вполне.

— Почему?

— Видишь ли, этот инфернальный Ральф — весьма заинтересованное лицо.

— В чем заинтересованное?

— В твоей скорейшей и мучительной кончине.

— С какой стати?

— А чтобы у него появился, так сказать, партнер.

— Может, ты и прав.

Джессика отпустила рубаху проводника, знающего даже мотивы поведения замкового призрака.

— Это же так скучно и тоскливо — слоняться одному век за веком…

— Славная получится, так сказать, парочка.

— Завидуешь?

— Нисколечко.

— Нет, завидуешь.

— Крошка, не спорь: я не допущу, чтобы вы с моим тезкой соединились в призрачный дуэт.

— Надеюсь.

— А вот Томасу Джону Крейгу-потрошителю давно пора на тот свет.

— Но зачем ему все это надо?

— Сейчас узнаешь.

Ральф — не призрак, человек — нажал какой-то незаметный рычаг на лабораторном столе, и торцовая стена, утыканная алхимическими пробирками, бесшумно раздвинулась.

— Лучше все увидеть собственными глазами, Крошка!

— Так испоганить медовый месяц!

— Смелей.

— Но ведь если ты сказал правду, я этого не переживу. — Джессика рывком догнала проводника, знающего истину. — Не переживу…

6

Жуткая экспозиция

Ральф — не призрак, человек — первым вошел в хирургический отсек в подвале замка и включил полный верхний свет.

— Смотри.

Джессика подчинилась голосу, в котором все еще звучала досада.

— Смотри: здесь все готово для убийства.

— Кого?

— Тебя, Крошка, тебя.

— Так он что — хирург-садист?

— Нет, всего лишь пожилой джентльмен, старающийся продлить свою жизнь посредством трансплантации молодых органов.

— Так вот почему этот гад трахался в ночной рубашке! — Джессика, превратившаяся из жены Томаса Джона Крейга-младшего в потенциальную жертву Томаса Джона Крейга-потрошителя, вошла в операционную. — Чтобы не показывать шрамы от предыдущих пересадок!

— Минуточку… — Ральф — не призрак, человек — для большей убедительности врубил операционный рефлектор, состоящий из дюжины ярких светильников. — Любуйся.

Сдвоенное хирургическое ложе, накрытое широкой синей простыней, напоминало супружескую кровать, готовую к первой брачной ночи.

— Вот место для донора.

— Где?

— Справа.

— Значит, для меня?

— Разумеется.

— Ужас!

— Ну а слева — для реципиента.

— Моего То…

Молодая особа так и не смогла произнести имя коварного пожилого джентльмена, придумавшего весьма оригинальный способ использования собственных жен в качестве источника запасных частей.

Джессика никогда не была в операционной ни в качестве пациента, ни, тем более, в качестве обслуживающего этот жуткий, кровавый и смертельно опасный процесс.

Джессика даже фильмы не смотрела про то, как вскрывают, кромсают, зашивают.

И стоило в читаемом романе появиться хотя бы намеку на возможное хирургическое вмешательство, как злополучная книга отправлялась прямиком в мусорный контейнер.

Но зато покойная мамочка знала назубок название каждого инструмента, предназначенного для кровавого действа.

И с раннего детства пугала Джессику мудреными и жуткими названиями.

Молодая впечатлительная особа вдруг четко и весьма осязаемо представила, как ее беспомощное, распластанное под ярким рефлектором тело подвергается хирургическому вмешательству.

Набрасывается стая гибких змееподобных кусачих проводов!

Впивается орда шприцев!

Зонды проникают в естественные отверстия — в нос, в рот…

А потом — ланцет!

Следом — холодный скальпель.

Пила занимается ребрами.

Цанги разбирают сосуды.

Экстракторы зачищают вены…

Джессика закрыла глаза, чтобы не видеть этой блицующей и сияющей армады.

Искусственное сердце, не умеющее любить.

Искусственные легкие, не знающие учащенного ритма страсти.