Кэтрин Гарбера - Любимец фортуны

Генри отстранил от себя ее руку, вложил ее пальцы в свою ладонь, поднес к лицу. Она пахла чудесно. Сексом и женщиной. Его женщиной.

Но принадлежит ли она ему?

Они уже долго возбуждают друг друга. Пора войти в нее. И объявить ее своей. Ибо, что бы ни произошло между ними потом, этой ночью она принадлежит ему. Он прижал ее спину к постели. И ощутил, как ее шелковистые ноги скользнули по его телу и упали, раскрывшись. Предвкушение вызвало дрожь во всем теле. Он посмотрел на нее. Ее глаза были закрыты.

— Не закрывай глаза, — сказал он. Ему хотелось, чтобы она видела, как он сделает ее своей.

Оргазм переполнил ее существо. Она застонала, и его имя звучало в этом стоне. А он входил в нее глубже и глубже и вдруг в какой-то момент громко выкрикнул ее имя...

Он обнял ее и позволил своему телу на минуту расслабиться. Он чувствовал, с какой силой она обнимала его, и понял, что не сможет допустить, чтобы это было ошибкой. Не только из-за их служебных отношений, но и потому, что эта женщина значила для него больше, чем он предполагал.

— Ты останешься со мной на всю ночь?

Он не мог отказаться. Астрид не походила ни на одну из женщин, с которыми он прежде встречался. Он чувствовал это с самого начала и теперь понял, в чем дело.

Он не мог спать, держа ее в объятьях. Он знал — его жизнь сложна, и не знал, какое место в ней может занять Астрид. И всю ночь задавал себе вопрос, что делать ему с этой женщиной, которая была всем, что он искал в женщине, и ничем ему привычным. И на этот вопрос не было простого ответа.

Когда солнце начало всходить, он снова занялся с ней любовью. Потом оставил ее, чтобы принять душ и одеться. Когда он вышел из ванной, ее в комнате уже не было.

* * *

Больше всего на свете Астрид хотелось оставаться в постели и ждать Генри, и это ее испугало. Она знала, что не имела права проводить с ним ночь, не открыв ему свой секрет.

Ведь он мог подумать, что между ними может возникнуть нечто большее, чем просто временная связь.

И тогда — что она ему скажет? Как сможет объявить ему, самым естественным тоном, что не может иметь детей? Что ее несчастная связь с Даниелем стоила ей большего, чем она признавала?

— Астрид?

— Я здесь! — крикнула она из кухни. — Я знаю, ты пьешь черный кофе. А как готовить яйца? Варить? Или поджарить яичницу?

Генри стоял в дверях, освеженный душем, одетый. Она действительно собирается приготовить ему завтрак? Ей казалось, это надо сделать, ведь иначе он решит, что она просто трусиха, просто сбежала от него.

— Я предпочитаю яичницу. Но ты не должна готовить мне завтрак.

— Ты уверен?

— Да, — сказал Генри. — Но кофе я выпью.

Астрид налила ему чашку кофе. Но она не могла сейчас спокойно сидеть за столом напротив него: слишком много мыслей бушевало в ее голове.

— Мне надо принять душ.

— Давай, — сказал он. — Не возражаешь, если я тебя подожду? Потом мы можем где-нибудь позавтракать вместе.

Она кивнула и быстро вышла из кухни. В ванной она осмотрела свое отражение в зеркале.

Проблема была в том, что такие секреты, как ее, никак внешне не проявлялись. Любой мужчина, глядя на нее, решил бы, что она — нормальная женщина с нормально функционирующими органами.

Она тряхнула головой. Ей не надо беспокоиться об этом. Генри — человек не семейный. Нет! Боже! Это не так! Путь у него нет жены и детей, но он очень привязан к матери, к отчиму, единоутробным братьям.

Она быстро приняла душ и оделась. Ей казалось, чем скорее они уйдут из ее квартиры, тем лучше.

— Ты не возражаешь против того, чтобы поработать сегодня? — спросил он, когда они вышли из подъезда.

— Ничуть. — Она решила, что работа будет как спасательный круг: поможет выбросить из головы грустные мысли и вернуться к нормальным отношениям с ним.

— Прекрасно. Стеф сейчас в студии, и мне кажется, ей требуется опека.

— Мне очень хочется послушать ее записи. Наверняка они просто прекрасны.

— В студии она всегда волнуется. Ей нравится выступать на публике, и, если публики нет, она как бы замыкается.

Генри вместе с Астрид отправился в студию, где работала Стеф. Когда они прибыли, все уже суетились, сновали туда-сюда. Генри отправился пообщаться со Стеф.

Астрид отошла в сторону. Ей казалось, что она тут лишняя. Она уже давно работала в музыкальной индустрии, но никогда еще не присутствовала при звукозаписи. Даниель всегда говорил, что она только помешает, и теперь она поняла — он был прав. Ей оставалось сидеть в уголке и пить свой кофе.

А Генри чувствовал себя как рыба в воде, и она вдруг поняла, что он обладает этим редким даром — умением сказать нужное слово в нужный момент. Вскоре Стеф уже пела, и голос ее звучал лучше, чем во всех ее прежних шоу.

Астрид спросила себя, не подсказывает ли ему интуиция, что желает услышать та или иная женщина. Говорил ли он то, что говорил прошлой ночью, просто потому, что хотел разбить ее недоверие? Не влюбилась ли она в человека, который может сказать что угодно, лишь бы добиться желаемого?

Влюбилась? Неужели она действительно в него влюбилась? Астрид знала ответ: да. Но сейчас поняла — это произошло в ту минуту, когда он поцеловал ее в первый раз у двери ее дома.

Людей в студии было немного — только агент Стеф и ее мама, с которой Астрид поговорила несколько минут. В аппаратной сидели Конан Мак-Нейл и Томас Хименес, продюсер и оператор.

Томас недавно пережил тяжелую душевную травму: его жена ушла от него к другому мужчине. Увы! Томас не оставил свои проблемы с той стороны входной двери. Астрид вдруг услышала громкие голоса и поняла, что Конан и Томас ссорятся.

Генри вошел в аппаратную, чтобы прослушать запись, и Астрид пошла вслед за ним — убедиться, что ссора не зашла слишком далеко. И услышала, как Генри сказал:

— Если ты слишком пьян, чтобы работать как следует, иди домой.

Астрид подошла к нему. Он явно бы вне себя и не скрывал этого.

— Томасу нужно такси.

— Я вызову ему такси, — сказала Астрид.

Томас зло посмотрел на Генри:

— Вы не можете заставить меня идти домой.

— Правильно, не могу. Но я могу сделать так, чтобы вы не дотрагивались до приборов, пока не протрезвеете. Астрид, проводи его в холл.

Она кивнула и взяла Томаса за локоть, но тот вырвал руку и повернулся к Генри, при этом ударив Астрид в грудь так сильно, что она отлетела к стене и стукнулась головой.

— О!

Генри подступил к Томасу с искаженным яростью лицом.

— Простите, простите, я не хотел ударить ее, — бормотал Томас, пятясь назад.

— Вон! — Генри указал на дверь, и Томас выскочил, не сказав ничего больше.

Генри подошел к Астрид:

— Ты в порядке?

— Да. Голова немного гудит, но в общем в порядке.