Америка – разлучница - Оксана Александровна Ливанова
Когда мы прилетели в Нью — Йорк, нас конечно поселили в русском квартале на Брайтон — Бич. Евреев там правда гораздо больше, чем русских. Да в принципе разницы никакой, мы все здесь — эмигранты, и национальность в этом деле имеет второстепенную роль. Соня нашла наконец то своим талантам применения, и орала на всех так, что мы смогли выбить себе весьма неплохую «трёшку» в общаге. Хотя если честно, на общежитие наше жилище совершенно не похоже. Огромные комнаты, с современной мебелью, и встроенной кухней, да ещё расположенным недалеко от Атлантического океана, совершенно не напоминают нашу коммунальную систему. Просто здесь так принято её называть, потому что мы к этому названию привыкли на родине. Олег очень быстро адаптировался к климату (здесь жарко и ветрено), и перестал нас досаждать бесконечным ором по ночам. Спит крепко. В отличии от меня конечно. Первый месяц, я просто боялся уснуть. Чужая земля встретила меня дружелюбно, и даже сразу как-то полюбила, а вот я её воспринимал с трудом, и привыкал очень медленно. Пока не попробовал подружиться с океаном. Это конечно рай, Наташа. Встать в шесть утра, и вместо того, чтобы сесть на скрипучий трамвай и ехать в старый сарай под названием «больница», я бегу на пляж, и несмотря на то, что ещё не сезон, всё равно купаюсь в нём, испытывая благодарность судьбе, что она связала меня с этой водой. Она солёная, но такая красивая. Волны огромные иногда бывают, и глубоко я не захожу, но песок даже с утра уже тёплый, и мне не холодно. Короче, я приглашаю тебя в нём искупаться (но об этом позже).
Теперь о хлебе насущном. Больше всего я переживал, что моя ненаглядная Соня убьёт меня своими пережаренными котлетами, и горьким томатным соусом, от которого у меня изжога. А оказалось, что ей вообще здесь не нужно готовить. Пособие, которое мы получили прямо в день прилёта, хватило нам на месяц адаптации в стране, пока я не нашёл работу. И каково же было моё удивление, что кухня в квартире нужна только для того, чтобы помыть фрукты, или сварить утреннее кофе. Ну или замариновать мясо, если на выходных с друзьями задумали «барбекю ужин». Так у них называется местный шашлык. Мясо в котлетах и сосисках, или сардельках. А для повседневных завтраков, обедов и ужинов существует семейные кафе, которые расположены на каждом шагу. Поплавав в океане, я забегаю за своими, и мы идём завтракать в один из них. Очень дёшево, и вкусно. Конечно очень калорийно, но с моей сегодняшней работой, я сжигаю все калории мира, не только свои. Чистоту здесь ценят, и берегут.
Теперь о эмигрантах. Здесь их много. По моим скромным подсчётам, около пятидесяти тысяч. Все мы здесь держимся друг друга, и всячески помогаем. Соседи, которые приехали сюда около двух лет назад, показали нам все места, которые мы могли вначале нашего пути не заметить. Книжные магазины, продуктовые, кинотеатры, школы, детский сады. Все здесь говорят на русском, и преподают напополам. Руссо — английский уклон. Но учить язык здесь надо. И я, быстро привык к местному диалекту. Теперь разговариваю не хуже американцев, только с акцентом. Мне много ещё предстоит учить, чтобы не выделяться среди них. Поразился местным ценам в магазине. Я не буду рассказывать тебе о том, что ты отродясь не видела такого изобилия, как в их супермаркетах. Однажды в воскресенье мы решили пройтись по магазинам, чтобы купить кое — какую бытовую химию и смесь для Олега, и пропали среди стеллажей на четыре часа. Ты не поверишь, Наташа, чего там только нет. И очень, очень дёшево. Почти за даром. На тридцать долларов, я накупил три огромных тележки. Поразительно, как же всё-таки государство думает о своих соотечественников, даже о нас, эмигрантах, тоже думает.
Теперь о работе. Это самое печальное. Мой и твой диплом врача для Америки — «филькина» грамота. Не котируется совершенно, каким бы ты золотым не был. И дело не в их упрямстве по образованию (хотя всё-таки присутствует у них гордость за их Гарвард и Оксфорд. Хотя если честно, по-моему, они туговаты). А дело в том, что американцы сразу учатся на автоматах и роботах. Такого диагностического оборудования как у них, я не видел даже в нашей научной фантастики. Компьютерные томографы, магнита-резонансные томографы и лабораторные роботы — это я тебе скажу зрелище не для слабонервных. Когда я мыл полы в диагностическом отделении, не мог оторвать глаз от этого изобилия. Поставить диагноз при таких помощниках — легче лёгкого. Вот это у них и называется — работа. Дальше — больше. Врач для них — это бог. В прямом смысле этого слова. Его задача — это сидеть и думать. К больному подходит только медицинская сестра. Она моет, кормит, колит, подтирает зад, отводит на процедуры и собирает различные бумажки — только она или он. Медсестра или медбрат (мужчины часто являются средним медицинским персоналом) в больницах, является основным связующим звеном между медициной и пациентом. Что делает врач. Он только один раз осмотрит, назначит диагностику, и после её результатов, назначит лечение. Был один любопытный случай в моей маленькой практики, я тебе хочу о нём рассказать. Поступает пациент, с температурой 40, 6. Наши бы уже давно его «наширяли» всяким жароснижающим, а эти, нет…Сначала кровь на анализ, потом осмотр, потом анкета (умереть со смеху — собирают анамнез по седьмому поколению), а потом — лечение. Если успевают конечно это сделать. Этому пациенту повезло — выжил. Но такая нерасторопность вызывает у меня «шок». Я бы не смог быть таким равнодушным к процессу лечения. А они — легко. Вот поэтому я здесь уборщик, Наташка, а не врач. Подал документы конечно на переосвидетельствование, но, когда меня переучат по американским меркам медицины, одному богу известно.
Ну вот, подруга моя, я и рассказал тебе про все свои тяготы эмигрантской судьбы. И теперь самое главное. Я скучаю
