Кэрри Фрезер - Шелест нежных слов

— Ну, милая, что случилось? — промолвил он, в третий раз поворачивая ключ. — Тебе нездоровится? Что-нибудь расстроило твою транс… — Неожиданно его взгляд упал на стрелку бензометра, стоявшую на нуле. — Как, пусто? — воскликнул Донован, не веря глазам. — Там же еще должно оставаться не меньше четверти бака… — Тут он заметил розовую бумажку, торчащую из-под стеклоочистителя. Нахмурившись, он открыл дверь, просунул руку и достал ее. — Что за черт?

К записке был приклеен пакетик, в котором лежала конфетка в форме поцелуя. Донован развернул записку.

«Мистер Ирвин! Во имя так называемого развлечения вы порочите образ женщины. То, как вы изображаете Голди, подразумевает, что все женщины глупы, эгоистичны, вероломны и ветрены. И, что еще хуже, мужчины по всей стране, покупаются на это. Подумайте о том, какой образ Голден Мэйн вы создаете, иначе вы снова услышите обо мне. И пусть штраф из газеты послужит вам предостережением о более серьезных неприятностях, которые вас ожидают в будущем, если не прислушаетесь к моему предупреждению. Я дарю вам этот шоколадный поцелуй, поскольку с вашим отношением к женщинам вы вряд ли удостоитесь настоящего от какой-нибудь из нас».

Несколько секунд Дон сидел, тупо уставившись в записку, не веря глазам, а затем громко выругался.

— Мужчины всей страны солидарны с Вэлом! — воскликнул он так громко, что корпус машины чуть ли не завибрировал. — Потому что они и без того знают, что женщины эгоистичны, вероломны и ветрены. А что они глупы, я сроду не говорил. Ничего глупого в эгоизме нет.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы переварить, что ему откровенно угрожали, а бензин выкачала из бака какая-то крутая крошка.

Злость вскипела в Доноване. Эта дамочка, видно, рассчитывала, что он опоздает отправить новую полосу комиксов и подвергнется штрафу. Ну что ж, ничего у нее не выйдет. Эта крошка явно не знала, что имеет дело с бывшей звездой сборной Северо-запада по легкой атлетике. Он посмотрел на часы, затем достал трубку с комиксами и вылез из машины. Девять двадцать пять. Еще можно успеть.

Прижав ревущую трехлетнюю девочку к левому боку, Джойл Харольд рылась в висящей на правом плече сумочке в поисках ключей.

— Нет! Нет! — кричала Ева, толкаясь и брыкаясь. Ее пухлые щечки и без того раскрасневшиеся от жара теперь и вовсе стали пунцовыми от негодования.

— Извини, что я заикнулась про доктора, — прокричала сквозь ее вопли Рита Кертис, пришедшая посидеть с бабушкой, пока Джойл не будет. — Я думала, она знает, куда вы идете!

Джойл, в конце концов, выудила связку ключей и теперь выбирала из нее нужный.

— Я никогда не говорю ей, а то каждый раз начинается одно и то же.

Рита помогла ей открыть дверь машины, снова извиняясь. Джойл оглянулась на крыльцо и увидела в дверях махавшую ей старушку.

— Рита, возвращайся к бабушке, со мной все будет в порядке.

Девушка оглянулась и, увидев, что ее подопечная, трясясь и кряхтя, уже выходила нетвердой походкой на крыльцо, побежала обратно.

— Господи, как ты со всем этим справляешься? — крикнула она на прощание Джойл уже от самого дома.

Если я не перестану об этом думать, сказала про себя Джойл, я, наверное, сойду с ума. Ева уже почти вырвалась из ее рук и теперь так опасно свешивалась, что они обе могли скорее попасть под машину, чем внутрь ее. Джойл пришлось напрячь все силы, чтобы вернуть ребенка в нормальное положение, но лишь только она это сделала, как маленькая бестия схватилась руками за крышу автомобиля, продолжая истошно вопить: «Нет! Нет! Нет!». Господи, подумала Джойл, если ты, хоть немножко еще помнишь обо мне, сделай что-нибудь.

II

Лишь добежав до подножия холма, Донован осознал, что от времен, когда ему не было равных на восьмисотметровой дистанции, его отделяли целых пятнадцать лет сидячего образа жизни, курения, выпивки и кое-чего другого. В те времена он не глотал по десятку пончиков или по четыре кружки пива за раз.

Крики, доносящиеся от соседнего дома, заставили его замедлить бег, а открытая дверь автомобиля, зародившая надежду, и вовсе остановиться.

Женщина, которую он несколько раз видел раньше через забор, боролась с ребенком, перед которым Вик вечно валял дурака. Хоть их и разделял забор, Вик готов был наизнанку вывернуться, чтобы девочка смогла просунуть руку между прутьев и почесать ему живот, — вот вам и свидетельство того, что даже самый равнодушный к женскому полу мужчина легко может попасться на их удочку!

— Привет, — произнес Донован, но женщина не слышала его.

Ребенок брыкался, да так, что она потеряла равновесие, и художник подбежал как раз вовремя, чтобы удержать ее от падения вместе с вопящим чадом. Моментально установилась полная, тягучая тишина. Дон попал в центр внимания двух пар карих, абсолютно одинакового оттенка глаз. Девочка подняла ручку и показала на него пальцем.

— Дядя! — воскликнула она.

О нет! Джойл закрыла глаза. Это был он. Донован Ирвин, ее сосед. Тот самый мужчина, о котором она мечтала в своих далеко не вдовьих фантазиях. Тот самый, для которого она не жалела косметики, перед тем как вынести мусор на задний двор или позвать Еву домой, на случай, если он вдруг случайно заметит ее, если выглянет из кухни или будет возиться с машиной.

Однажды она помахала соседу, когда случайно встретила в центре города, но до сих пор им, ни разу не представился случай поговорить. Она надеялась, что это произойдет однажды солнечным утром, когда она отправится в церковь или станет открывать свой магазинчик, подходящим образом одетая. Вовсе не как сейчас, когда косметики нет, на голове черт знает что, а ребенок ведет себя так, будто в него бес вселился.

Донован очень нравился Джойл. Он был сексапилен и как-то по-опасному хорошо выглядел. От знакомства с мужчинами такого типа матери обычно предостерегают своих дочерей. Она прекрасно осознавала, что между ними вряд ли суждено чему-нибудь возникнуть, но это не мешало надеяться и мечтать.

— Доброе утро, — сказал Донован. — Вам помочь?

Джойл изо всех сил пыталась взять себя в руки, но не могла отвести взгляда от соседа. Он был выше, пожалуй, на голову. Его темно-коричневые волосы не имели какого-то особенного оттенка, но наверняка были мягкими на ощупь, тонкими и блестящими. Глаза его были темно-синими, взгляд прямой, а не оценивающий и прикидывающий, как у многих мужчин.

— Да нет, — сказала Джойл, смущаясь от того, как пристально разглядывает его. — Хотя большое спасибо за предложение. — Она приложилась губами к щечке ребенка. — У дочки температура, и мы едем к… — Она остановилась как раз вовремя и по буквам произнесла: —де-о-ка-тэ-о-эр-у.