Любимая бывшая жена - Пиппа Роско
— Я бы перестал с ней общаться, если бы мог…
— Но?
Хавьер покачал головой:
— Габи. Я не могу оставить ее одну с Ренатой. Однажды я пригласил Габи приехать и пожить со мной.
Напряжение в теле Хавьера говорило о том, как тяжело ему дается этот разговор. Было ясно, что его сестра осталась с Ренатой. Он покачал головой.
— Сейчас я могу защитить Габи, если только буду давать Ренате деньги, которые она просит.
Эмили сочувствовала Хавьеру. Она не представляла, как можно постоянно быть в заложниках у родителя, не зная, чего от него ожидать.
— Но я боюсь, что тем самым позволю ей стать монстром, — сказал он.
Эмили покачала головой.
— Хави, — мягко упрекнула она. — Ты ее сын, а не отец или муж. Вы не ровня, и ты не отвечаешь за нее.
Хавьер отмахнулся от слов Эмили. Она не сумеет его понять. Да, Рената бывает отвратительна, но она его мать. Она — в отличие от его отца — не бросила его на произвол судьбы. Словно почувствовав, что ее слова не услышаны, Эмили обернулась и посмотрела на вход во дворцы Насридов. — Наверное, ты еще можешь сделать что-нибудь для Габи. Хавьер кивнул. — И, может быть, есть шанс наладить отношения с Ренатой. Ты можешь изменить свое отношение к ней. Размышляя над словами Эмили, Хавьер проследил за ее взглядом на тронутое солнцем розово-красное богатство зданий. — Значит, ты миллиардер. Если это так… Хавьер внезапно хохотнул, и тяжесть в его груди немного ослабла. Эмили заставила его встать со скамейки и начала рассказывать историю места, которое он хорошо знал. Она непринужденно описывала, как различные культурные влияния привели к созданию того, что легко можно считать одним из чудес современного мира.
Он последовал за ней, когда она вошла в старый королевский дворец. Каждый из трех дворцов: Мексуар, Дворец Комарес и Дворец Львов — был изысканным, с множеством красивых деталей. Но Хавьер смотрел только на свою жену.
Выскользнув из его объятий и широко раскрыв глаза от благоговения и эмоций, она медленно шла по залам. Он ощущал умиротворение и безмятежность, наблюдая за Эмили и слушая ее удивленные и радостные вздохи при виде прекрасных образцов искусства. Она делилась с ним своим энтузиазмом и волнением.
Как же он соскучился по ней! Она забрала часть его души, когда ушла от него.
Он вдруг снова почувствовал себя отвергнутым ребенком, на которого обрушилось разрушительное одиночество. Он отчаянно отмахнулся от воспоминаний о детстве, больше не желая быть тем потерянным мальчиком. Его голова болела, а разум и душа метались между прошлым и будущим.
Эмили пошла к арке, из которой открывался невероятный вид. Во внутренней части зала, освещенной только солнечным светом, пробивающимся сквозь искусно детализированную резьбу, создавалось впечатление, будто лучи тянутся следом за Эмили. Он смотрел на очертания ее фигуры, юбку длиной до икр, талию, блузку с V-образным вырезом…
Он видел Эмили тысячу раз, но сегодня она показалась ему незнакомой и недосягаемой. Холодный пот выступил на его затылке, а сердце забилось быстрее. Странное ощущение сменилось уверенностью: ему дается последний шанс все исправить или потерять Эмили навсегда.
Глава 8
После поездки в Альгамбру прошла неделя, и Эмили была одновременно уставшей и воодушевленной. Хавьер возил ее по Испании: красивые места, музеи, галереи.
Днем они осматривали творения Гауди и Ротко, Хорхе Отейса и Эдуардо Чильида, посещали музей Гуггенхайма в Бильбао и выставки в Центре Помпиду в Малаге, а по вечерам открывали для себя мир кулинарных изысков в ресторанах, отмеченных звездами Мишлен, и в уличных кафе.
Великолепно проводя время, Эмили чувствовала приливы вдохновения, поэтому, пока Хавьер отдыхал, она с головой уходила в работу. Ее команда работала прекрасно, а энергия, которую она испытывала, находясь здесь, позволила ей показать свое творчество на лучшем уровне.
Команда скучала по ней, но была довольна и занята. Эмили тоже была довольна и занята работой, но не могла не думать о том, что Хавьер рассказал ей о своей матери. Объединив его описания с собственным опытом общения с подобными людьми, Эмили поняла: Рената Касас — настоящий нарцисс. Она наносила ужасный вред своим жестоко-эгоистичным мировоззрением, особенно ребенку.
Наконец Эмили начала по-настоящему понимать Хавьера. Он старательно скрывал свои потребности и желания, чтобы не потеряться рядом с деспотичной матерью. Ему пришлось немало потрудиться, чтобы ее требования не уничтожили его желания. Эмили почувствовала близость к нему как раз в тот момент, когда он, казалось, снова отдалился от нее.
— А как же твой отец? — спросила она Хавьера.
— Он ушел.
Его ответ сильно ранил ее и по-прежнему звенел в ушах. Хавьер остался совсем один. Как в тот момент, когда Габи решила не переезжать к нему. И когда Эмили ушла от него шесть лет назад. Ей стало совестно. Но прежде она не знала всей истории, поэтому не станет винить себя за решения, которые приняла тогда.
Однако она возьмет на себя ответственность за решения, которые примет в отношении этого мужчины сейчас. Он был таким же привлекательным, как раньше, если не больше. И, несмотря на предостережения разума, муж увлекал ее все сильнее. Три дня назад она спустилась в гостиную и увидела, что он читает книгу. Когда она спросила, что это, он показал ей обложку — «Лысая, но красивая: все, что вам надо знать о кошках-сфинксах». Он лаконично сообщил Эмили о том, что «знакомится» со своим врагом. Ей не хотелось указывать на то, что предполагаемый враг преследует его по всему дому. Конечно, это никак не было связано с лакомствами, которые он оставлял Сатане. Даже если они ехали в другой конец Испании, Хавьер заботился о том, чтобы
