Кетлин О'Брайен - Тихая мелодия

Майкл с трудом сдерживал себя, Дженни понимала это по легкой дрожи, сотрясавшей его тело, по напряжению пальцев, сжимавших ее бедра, по шумному, прерывистому дыханию. Но он не давал себе воли.

– Знаю, родная. – Он посмотрел на нее, весь серебряный от луны, неправдоподобно прекрасный. – Но утром ты возненавидишь меня, да и себя тоже, если мы сначала не поговорим. Слишком много всего мы еще не выяснили.

Его лицо было исполнено решимости; Дженни попыталась овладеть собой.

– Ты о Клер?

Он кивнул.

– И об Алексе тоже. Тебе от него досталось сегодня.

Он легко дотронулся до синяков, но Дженни не почувствовала боли. Она лишь понимала, что уже не прижимается к Майклу. Он словно ускользал от нее. Где-то глубоко в горле комом встали слезы.

– Клер поэтому от него сбежала? – нахмурился Майкл. – Он бил ее?

Дженни тщетно пыталась сосредоточиться, но мысли отступали перед гневным призывом тела.

– Пожалуй, нет, – вяло ответила она. Надежда таяла; неужели он не видит, что одно имя Клер разводит их по разные стороны пропасти, через которую не перекинуть моста? – Клер ничего не говорила о жестоком обращении.

Майкл помрачнел еще больше.

– Тогда, может, это он от перенапряжения…

Он погладил Дженни по руке, осторожно обходя больные места.

– Это ужасно, но… – глаза Майкла были непроницаемо темны, – но если Алекс знает о ребенке, я могу понять, отчего он так взбесился. Его первый, единственный ребенок, которого он может никогда не увидеть. – Майкл глядел мимо Дженни на призрачное пастбище. – Тут хоть кто с ума сойдет.

– Но Алекс ничего о ребенке не знает, – неловко возразила Дженни. – Клер не хочет, чтобы он вообще что-нибудь об этом знал.

Майкл долго молчал, и в мертвящей тишине Дженни вдруг поняла, что она натворила. В ужасе она вырвалась из рук Майкла.

Господи, Клер. Хорошую услугу она оказывает сестре – лихо выкладывает чужие тайны! Ведь, пока Дженни не проболталась, Майкл, возможно, лишь догадывался о ребенке.

– Откуда ты знаешь, что Клер беременна? – Она сама удивилась своему звенящему голосу, ведь несколько минут назад в объятиях Майкла он звучал совсем иначе.

Но Майкл, казалось, не замечал даже, что она отпрянула.

– Алекс, наверное, думает, что больше не увидит ни Клер, ни малыша, – словно бы про себя пробормотал он, прижав ладонь к губам. – Боже мой, да он, должно быть, места себе не находит.

– Да не знает он!

От гнева и раскаяния Дженни тоже словно помешалась. Она вдруг задалась вопросом: а почему это он стал так обходителен с ней, когда отправил Алекса? Неожиданно воспылал, утешая ее, вопреки своим джентльменским намерениям? Как же глупо и наивно поверить в это!

Да вовсе не был он захвачен силой страсти. Теперь, оглядывая его безупречную мускулатуру, тренированное тело, выразительное красивое лицо, Дженни недоумевала, как она могла не догадываться об его истинных целях. Это ведь вряд ли его первое свидание при луне. Он-то наверняка знает, как сделать, чтобы женщина растаяла от первого же прикосновения, куда целовать, чтобы она потеряла голову. И умело воспользовался своими знаниями, чтобы выманить нужные сведения из губ, которые он целовал!

Будь он проклят! Дженни почти физически ощущала на языке горький привкус обмана, ей даже пришлось проглотить слюну, чтобы избавиться от него.

– Откуда ты знаешь? – вскричала она в полный голос, не заботясь, что ее услышит кто-нибудь еще.

Майкл бессмысленно уставился на нее, будто ее крик внезапно вернул его из какого-то темного далека.

– Что она беременна? От ее врача. Я послал в Нью-Йорк своего человека, и он все выяснил, а секретарша сообщила мне об этом сегодня вечером.

– Ну-ну, ты и в самом деле молодец. – Дженни сорвала цветок жимолости и растерзала его в мелкие клочья. – Твои ищейки рыщут по всей стране, работают за тебя. А ты всего лишь скатал в Техас, пару раз вовремя меня поцеловал. И что же, теперь я Должна размякнуть и излить тебе мою девичью душу?

Он сузил глаза, взглянул на смятые цветы и, снова – на сердитое лицо Дженни. – Вот было бы славно, – беззаботно ответил он, но спокойный голос никак не вязался с предельно напряженным лицом. – Правда, внутренний голос подсказывает мне, что ты этого не станешь делать. – Вот именно, – подтвердила Дженни, сжимая в кулаке горсть цветков. Клейкий сок тек по пальцам, сладкий запах делался невыносимым. – Ты зря тратишь на меня время. И свои поцелуи. Говорю тебе, это не поможет.

– Ты сама не веришь в то, что говоришь.

– Еще как верю, – тихо, но яростно возразила она, глядя в землю.

Вот теперь Майкл рассердился. Дженни украдкой подняла на него глаза – и испугалась, так угрюмо было его лицо. Ей показалось, что сейчас он схватит ее за плечи и будет трясти, как это делал Алекс, но он стоял неподвижно, только сжал кулаки и два раза глубоко вздохнул. Потом кулаки разжались, Майкл провел рукой по спутанным волосам и, к изумлению Дженни, улыбнулся.

– Ладно, думай, как хочешь, только сначала послушай, что я скажу.

Он спокойно прошел за спиной Дженни к столику для пикников и присел на него, поставив одну ногу на скамейку.

– Что, если ты, а не я, действовала в своих интересах? Как тебе такой вариант?

– Я?!

Чтобы видеть Майкла, ей пришлось обернуться, но все равно его скрывала густая тень, а она сама, смущенная и растерянная, стояла в круге яркого лунного света. К чему он клонит?

– Какие же у меня могут быть интересы?

– Чтобы я согласился прекратить поиски.

– Что?

Лучше бы он ее ударил… От возмущения Дженни даже задохнулась.

– Но это просто смешно!

– Неужели? – насмешливо спросил Майкл. – А мне кажется, мой вариант больше похож на правду, чем твой. Ведь я никогда и ни за что не презирал тебя, верно? И не я еще два дня назад сыпал оскорблениями и клялся в вечной ненависти. Тебе не кажется после всего этого подозрительным, что вдруг ты оказываешься в моих объятиях и изнываешь от желания скорей залезть ко мне в постель?

Дженни закрыла пылающее лицо руками. Слова Майкла обожгли ее, словно кипяток.

– Но ведь все было не так, – пробормотала она, понимая, что возразить на самом деле нечего. Он по-своему прав: наверное, именно так все это и выглядело. Только в глубине души, куда никому нет доступа, Дженни прятала любовь и тоску, которые ждали этой ночи, чтобы вырваться на волю, и, значит, никто не мог знать, что она чувствовала.

– Не так?

– Ты же сам знаешь. – Чтобы успокоиться, Дженни скрестила руки на груди. – Я была расстроена, меня напугал Алекс, потом еще Клер с ее проблемами – и вдруг появляешься ты, добрый и великодушный, и застаешь меня врасплох. И такая ночь… Луна светит…