Кетлин О'Брайен - Тихая мелодия

– Поезжай, – хрипло ответил он, – а я следом.

– Прошу тебя, не надо.

– Ты просишь… – Выругавшись, Майкл с грохотом опустил кулак на стол, и телефон отозвался тихим жалобным звоном. – Не слишком ли ты много просишь, черт побери?

– Приходится, – робко ответила она, подавленная сознанием того, что в итоге все было в его руках. В умелых руках, еще недавно таких теплых, а теперь яростно сжатых в кулаки.

– А как насчет меня? – Майкл уже не говорил, а рычал. – Между прочим, не ты одна связана словом. Я тоже обещал кое-что твоему отцу. А если остатки моего здравого смысла подсказывают, что, пропади оно все пропадом, это опасно и нельзя тебе ехать туда совсем одной? Ты ведь даже не знаешь, что там случилось. Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Она беспомощно пожала плечами.

– Знаю, все знаю, – шепнула она, не в силах совладать с его гневом, – и все-таки, прошу тебя, отпусти меня одну.

Он долго смотрел на нее, и в темной тишине раздавалось только его тяжелое, хриплое дыхание. Дженни казалось, что на земле остались из людей только она да Майкл.

Молящими глазами она смотрела на него, видела, как часто вздымается его грудь, потом шумное дыхание стало спокойнее, но у рта углубились горькие складки.

– Нет, – вдруг сказал он. Помолчал, закрыв глаза, прислушался к себе. – Не надо, Дженни. Не проси меня пойти против моих инстинктов.

– Прости, – пробормотала она, почему-то чувствуя себя преступницей и понимая, что извинения ничего не значат. Но она действительно раскаивалась, хотя вроде бы это Майкл вторгался в ее жизнь, расставляя ловушки для них с Клер. – И все же умоляю, отпусти меня одну.

Майкл крепко зажмурился, откинул голову назад, с его губ сорвалось неразборчивое проклятье. Лунный свет заливал его запрокинутое лицо, делая его похожим на мраморное изваяние. Несколько минут назад в объятиях Дженни он выглядел совсем иначе… Ей вдруг захотелось провести рукой по его щеке, она могла снова превратить застывший камень в теплую отзывчивую плоть. Она обязательно смогла бы.

Но Майкл нагнул голову, и наваждение прошло. Напряжение оставалось, но черты лица уже не отражали тяжести принятого им решения.

– Ладно, Дженни, – устало и равнодушно произнес он, – твоя взяла.

Радости она не ощутила – только невероятное облегчение да где-то там, в самой глубине души, легкое сожаление оттого, что надо расстаться с Майклом. Все это неважно, главное, теперь она может свободно ехать к Клер.

– Спасибо, – неловко выговорила она, не найдя нужных слов. – Ты не представляешь себе, как…

– Подожди, – почти грубо перебил. – Я хочу сначала позвонить.

Дженни тут же задохнулась от новых подозрений.

– Позвонить? Кому?

Но он уже взял трубку и торопливо набирал номер. Кому он звонит, Алексу? Ладони вдруг стали липкими, и Дженни вытерла их о платье. Боже, как она могла забыть про Алекса! Не потому ли Майкл отпустил ее, что знает: вместо него за ней поедет муж Клер?

– Кому ты звонишь? – Слова причудливым эхом отражались от глади пруда. «Пожалуйста, – беззвучно шептала она, – только не Алексу».

– Дежурному, – отрывисто отозвался Майкл. Он удерживал трубку плечом и напряженно вслушивался в далекие гудки. – Как только Алекс выехал отсюда, я послал человека вслед за ним. Хочу быть уверен, что за ним присмотрят.

Наконец кто-то ответил Майклу. Раздираемая сомнениями, Дженни стояла поодаль, едва дыша. Она слышала только слова Майкла и лихорадочно пыталась додумать остальное.

– Алло, Менкен, ты его нашел?.. Хорошо. Где он?.. Уже вошел?.. Хорошо. Объясни консьержу, что ты там делаешь, сообщи ему мое имя, потом поставь машину под окнами у Тодда. Не выключай сотовый телефон, держи его при себе и дай мне знать, как только Тодд выглянет из комнаты… Неважно. Хоть на голову ему сядь, если надо.

Договорив, Майкл с тихим стуком положил трубку. Дженни немного успокоилась, но не совсем, подозрения остались. Похоже, Майкл действительно общался с кем-то по делу, но… Может, ее опять хотят одурачить? Нарочно разыгрывают комедию, чтобы она думала, что все в порядке? Она же не слышала, что отвечал Майклу его собеседник, она даже не слышала отзвука чужого голоса в трубке… а был ли он?

– Поезжай, – коротко сказал Майкл. – Ты ей нужна.

Дженни посмотрела на телефон, на Майкла, опять на телефон. Еще минуту назад ей было совершенно ясно, что надо делать. Теперь кровь стыла у нее в жилах при мысли о том, что она может привести на остров Алекса и там они с Клер будут совсем одни против него.

Видя ее постыдное малодушие, Майкл приподнял бровь, и рот его скривился в невеселой язвительной улыбке.

– Вот мило! Ты и этому звонку не веришь? Думаешь, я один все разыграл? – Он раздраженно отодвинулся от стола. – Извини, дорогая, я уже устал убеждать тебя, что я не какой-нибудь коварный злодей. Если ты хочешь сегодня увидеть Клер, тебе просто придется немного доверять мне.

Клер встретила ее с сухими глазами, но почему-то ее вид испугал Дженни. Она, запыхавшись, влетела в домик и застыла на пороге, увидев мрачное лицо сестры.

– Сядь, Джен. – Вялой рукой Клер указала на свободное место. – Нам надо поговорить.

Дженни медленно опустилась на край дивана, уронила ключи на подушку.

– Ты в порядке? Ничего не болит? – машинально спросила она, прекрасно зная, что дело в чем-то другом. Несмотря на бледность, Клер была тщательно одета, расчесанные волосы блестели в свете зажженной лампы.

– Нет, – приглушенным голосом ответила Клер; пальцы лежавших на коленях рук беспокойно двигались, сжимались и разжимались. – Я узнала кое-что, и, думаю, ты тоже должна это знать.

Дженни молча кивнула, сердце у нее билось так, будто ей впрыснули адреналин. Усилием воли она заставила себя сидеть спокойно.

– Хорошо, – пробормотала она.

– Так вот. – Клер откашлялась и закусила губу. – Пожалуй, все началось месяц назад, когда я вступила в права наследования маминых денег.

На сей раз Дженни не стала кивать: конечно, она знала, что в тридцать лет Клер получит право распоряжаться капиталом, который мать оставила ей в наследство. У обеих сестер были капиталы, и довольно значительные, ведь после гибели Кина его доля была пополам разделена между ними. О своих деньгах Дженни думала редко: ей оставалось еще семь лет до вступления в права наследования. У нее было все необходимое, а зарплата в «Кернико» и проценты с капитала обеспечивали ей независимость. Если что и держало ее в родительском доме, так это болезнь отца.

– Тогда все и началось, – повторила Клер более отчетливо и спокойно. Но Дженни видела бескровные, побелевшие пальцы стиснутых рук. – Я знала, что у Алекса финансовые проблемы. Рестораны большого дохода не приносили, а он привык жить на широкую ногу. Он уже промотал все, что у нас было, и еще сколько-то.