Кетлин О'Брайен - Тихая мелодия

– Не так?

– Ты же сам знаешь. – Чтобы успокоиться, Дженни скрестила руки на груди. – Я была расстроена, меня напугал Алекс, потом еще Клер с ее проблемами – и вдруг появляешься ты, добрый и великодушный, и застаешь меня врасплох. И такая ночь… Луна светит…

– Лгунья. – Тихое слово слетело с губ Майкла и оборвало Дженни на полуфразе.

– Что ты сказал?

– Ты лжешь, Дженни. – Майкл встал и медленно подошел к ней. – Дело не в луне, не в Алексе, не в тысяче других неуклюжих оправданий, которые ты могла бы изобрести. Ни ты, ни я не думали об обмане, ты прекрасно это знаешь.

– Но ты сам сказал, что подумал, будто я…

– Нет. – Майкл нежно дотронулся пальцем до ее губ. – Я только хотел, чтобы ты увидела, как просто все извратить. – Он улыбнулся: Дженни пыталась заспорить, но ей мешал его палец у ее губ. – Я ни одной минуты не верил, что ты пыталась затащить меня в постель, чтобы я больше не разыскивал Клер. С тех пор как я дотронулся до тебя в первый раз, ты о ней и не вспомнила. – Он провел пальцем по полной нижней губе Дженни; его глаза искрились в полумраке. – И я не вспомнил.

– Майкл, я совсем запуталась, – растерянно проговорила она и тут же ощутила, как его теплая ладонь легла ей на щеку. – Я не знаю, что…

Тишину ночи нарушила металлическая трель, и Дженни умолкла на полуслове. Звонил телефон, лежавший на столике у пруда, – маленький сотовый телефон, отрада ленивых купальщиков, которым лень вылезать из воды, вытираться и спешить в дом к обычному аппарату.

Сердце Дженни снова забилось часто и неровно. Кто может звонить так поздно?

Телефон умолк, но Дженни все смотрела на него. В спальне отца аппарата нет, только в прихожей; вряд ли сиделка успела добежать до него так быстро. Нехорошее предчувствие охватило ее.

– Что случилось?

Майкл заглянул Дженни в лицо, потер ей щеку, пытаясь привлечь ее внимание.

И тут Дженни поняла: телефон зазвонил снова – и умолк после одного звонка. Ледяной ужас сжал сердце девушки.

Два одиночных звонка. Клер! Это был их условный сигнал бедствия. Не просьба развлечь, привезти продукты, а вопль о срочной помощи.

Значит, произошло что-то жуткое.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Дженни, это Клер?

Майкл все еще гладил ее по холодной щеке.

Дженни не ответила, потому что не знала, чтобы соврать. Она должна немедленно броситься на помощь сестре, та ждет… Майкл снова показался Дженни соглядатаем, нерушимой преградой между нею и Клер.

– Мне надо уехать, – на одном дыхании сбивчивой скороговоркой выпалила она.

Ладонь на ее щеке замерла, брови Майкла приподнялись, лунный свет заиграл на белках темно-карих глаз.

– Прямо сейчас?

– Да. Это… – Дженни тряхнула головой, чтобы не выболтать лишнего, – это может быть что-нибудь серьезное.

– Тогда едем вместе, – мягко предложил Майкл, беря ее ледяную руку и прижимая к своей груди. Онемевшие пальцы ощутили ровное биение его сердца. – Может, я помогу чем-нибудь.

Заманчивое предложение. Дженни затаила дыхание, – удивляясь, как трудно ей противостоять искушению переложить свою изнуряющую ношу на плечи Майкла. Его глаза смотрели нежно, мягко, руки были теплыми и сильными, способными нести любую тяжесть. А она так устала.

Нет, нельзя. Дженни высвободила ладонь, боясь, что искушение окажется сильнее ее. Она пообещала Клер – а та предупреждала ее, что Майкл непременно попытается обвести Дженни вокруг пальца, – что ничего ему не скажет.

Потом, быть может даже сегодня ночью, если на острове не случилось ничего страшного, она еще раз попробует убедить Клер довериться Майклу. А до тех пор надо держать язык за зубами.

– Не могу, – сказала она, чуть отступив.

Пальцы бездумно скользили по шершавой поверхности столика. – Ты знаешь, что я не могу.

Майкл молчал. В замешательстве она подняла голову, взглянула ему в глаза… Будто кто-то вдруг погасил их. Темнота, глухая и пустая, стояла в его зрачках.

– Понимаю, – сказал он, не сводя с нее черных пустых глаз. – Ты все еще не веришь мне.

– Нет, не то, – жалко забормотала она, вцепившись побелевшими пальцами в край стола; стразы на платье посверкивали синими огоньками в лунном свете. – Я просто обещала Клер, она рассчитывает на меня…

– Черт возьми, Дженни, я не желаю это слушать! – нетерпеливо перебил он ее вымученный лепет. – Ты веришь мне? Да или нет?

Как хотелось сказать «да»… Дженни даже открыла рот, и тут неожиданно нахлынули старые страхи и подозрения, словно стая прожорливой саранчи, и сожрали всю ее смелость.

Верить ему?

Что, если ее просто одурманили его поцелуи? Она так страстно хочет этого человека, что, возможно, ее ослепило желание? Исчезли негодование и злоба, к которым она уже притерпелась за последние шесть лет, и теперь она ощущала себя уязвимой и сбитой с толку. Она уже не знала, что думать о Клер, об Алексе… Даже о Кине и той ночи, когда его не стало.

И все-таки: что, если вопреки горячим уверениям Майкла он намеренно лишил ее способности рассуждать здраво? Вправе ли она жертвовать безопасностью Клер ради его карих глаз, колдовской лунной ночи и аромата жимолости?

– Да или нет?

– Не знаю, – промямлила она, напуганная го злым голосом, – я же говорила тебе… – Покосившись на телефон, она решила, что запираться бессмысленно: он отлично знает, кто сейчас звонил. – Только сейчас я пыталась сказать тебе, что теперь вообще не знаю, что и подумать.

– Значит, нет.

Выругавшись, Майкл развернулся, отошел к пруду, уставился в прозрачную воду. Отблески холодного лунного света играли на его лице, придавая ему странный, загадочный вид.

Дженни тоже отвернулась и стала старательно вытаскивать из столешницы застрявшую там щепку. Она не спорила: он по-своему прав. Если она сама не могла сказать, верит ему или нет, значит, не верила. Просто, как дважды два.

Заслышав шуршание травы под его ногами, она подняла голову. Майкл больше не смотрел на воду – он стоял в нескольких метрах от нее, его глаза были прищурены.

– Что удивляет меня больше всего, – заметил он, – так это твое страстное желание лечь в постель с человеком, которому ты не доверяешь.

Щеки Дженни запылали. Сотни оправданий, тысячи возражений теснились в ее мозгу, но ни одно из них не могло бы разрушить стену, вставшую между нею и Майклом. А время уходило, и непозволительной роскошью было стоять и ждать, пока Майкл поймет и простит ее, пока Клер…

Паника судорогой стиснула ей горло, она почувствовала легкую дурноту. Надо прямо, в лоб сказать, что ей нужно.

– Майкл, – звенящим голосом произнесла она, в мольбе протянув к нему руки, – я должна ехать.