Маргарет Роум - Человек Огня

Вскоре после завтрака на месте стоянки не осталось ни следа от пребывания группы, а весь нехитрый скарб вновь перекочевал на катер. Люк захлопнулся, и люди оказались в мрачной тишине душного склепа, но через несколько секунд, когда Джозеф Роджерс сел за пульт управления, тишину эту взорвал дружный шум моторов. Тина вцепилась в свое кресло, всем телом чувствуя мощную вибрацию, сотрясавшую весь корпус судна. Это было ощущением некоей новой и неведомой силы, какого-то огромного невиданного существа, и каждое движение его пока было пробой, любой маневр нес в себе неизвестность… Она смогла расслабиться и с облегчением вздохнуть, лишь когда катер с уже знакомым и привычным, ровным гудением легко заскользил по реке.

На Тину обрушилась усталость — сказывались бессонная ночь и нервное напряжение, не оставлявшее ее весь день. Откинув голову на спинку кресла, она смотрела, как бескрайние джунгли превращаются за окном катера в смутное, бесформенное зеленое пятно.

Все были спокойны, хотя знали, что всего через несколько часов их ждут опасные испытания. Искра сомнения и страха могла бы разгореться во всепоглощающее пламя, но в любом случае этим людям не оставалось ничего иного, кроме как ждать, ждать и думать о том, что им предстоит. Мысли Тины, как это бывало в любую свободную минуту, неизбежно обратились к тете. Она знала, что Крис отмечает на карте их каждодневный маршрут, выучив его наизусть. Тине стало теплее от того, что, несмотря на разлуку, близкий человек душевно рядом. День перед отлетом в Манаус был слишком тяжелым, чтобы воспринять и запомнить все наставления, какие Крис бормотала ей на ухо. Поглощенная собственными страхами, Тина слушала Крис, не вполне понимая, о чем та говорит. Теперь же, двигаясь по самому сердцу амазонских джунглей к Казикуаре, девушка напрягала память. Она закрывала глаза и пыталась вспомнить, в каком контексте ее тетя упоминала эти земли, а потом старательно складывала всплывающие в памяти обрывки фраз, пока не восстановила целое.

Казалось совершенно невероятным, что через тысячи квадратных миль непроходимых джунглей до Кью дошла весть о том, что где-то в верховьях Ориноко какой-то безымянный доктор успешно лечит больных артритом, растирая их отваром из листьев кассии — растения, которое аборигены называют «сарангандин». Любой ученый мечтал открыть растение, наделенное свойствами излечивать самые тяжелые, еще неподвластные медицине болезни, и Крис не была исключением. И пусть основной целью экспедиции было исследование этих земель как таковых, она и мысли не допускала, что вправе упустить возможность добраться до источника слухов об этом лесном докторе, не говоря о величайшей удаче найти его самого. Приключения сами по себе никогда не привлекали Тину, как Крис или ее родителей, но желание помочь человечеству, отыскав лекарство от страшной, мучительной болезни, вдруг захватило и воодушевило ее. Тину вдруг впервые озарила вспышка понимания самих истоков подвижничества ее родных. Девушка наконец сумела осознать их потребность сделать хотя бы то немногое, что им под силу, лишь бы помочь всем, кто в этом нуждается. И Тина до глубины души устыдилась своих детских обид на родителей за то, что они без конца переезжали с места на место, а у нее не было обыкновенного дома и нормальной семьи. Словно бабочка, она медленно выбиралась из кокона бесчувственности и эгоизма, куда сама заточила себя на долгие годы, и теперь наслаждалась совершенно новыми ощущениями и помыслами — гордостью за свою семью и жаждой идти по стопам родителей. Усталость как рукой сняло, стоило подумать о том, скольким страждущим принесет облегчение ее открытие.

Крис много раз выражала недовольство тем, что Тина не проявляет интереса к охоте за растениями, и очень удивлялась его отсутствию у человека, чья фамилия стала почти синонимом отважного изыскательства. И сейчас Тина с несколько нелепой гордостью осознала, что и она — одна из посвященных, несмотря на прежнее непонимание этого обстоятельства. Столь же внезапно она почувствовала, что детские страхи рассеиваются, уходят дымом, словно их и не было вовсе. Это открытие поразило ее. Было ли это одной из форм телепатии? Может быть, это Крис, находясь за много миль отсюда, подтолкнула племянницу продолжить борьбу там, где потерпели поражение родители? Итак, Тина обязана использовать любую возможность отыскать этого легендарного доктора.

Девушка припомнила слова Крис о том, что деревня, где, возможно, живет этот доктор, называется Гуахарибос. Но, сказав это, Крис тотчас криво улыбнулась и добавила: никаких точных указаний на то, где расположена эта деревня, нет, только слухи, а значит, Рамону Вегасу придется слегка отойти от запланированного курса. Тут энтузиазм Тины слегка приугас. Девушка с содроганием думала, как будет просить о содействии сеньора, а тот с прошлого вечера сердит и намеренно не замечает ее присутствия, более того, угрюмое настроение главы экспедиции не укрылось ни от одного ее участника. Феликс Крилли высказал предположение, что сеньор обеспокоен их безопасностью, поскольку вот-вот начнутся стремнины, но Тина ни капельки не сомневалась, что причиной плохого настроения Вегаса является именно она. Пожалуй, надо будет собрать в кулак всю волю и самообладание, чтобы обратиться к нему, но девушка, несмотря на отчаянный страх, твердо решила при первой благоприятной возможности попросить сеньора о помощи. Уязвленная гордость не должна стать препятствием на пути служения человечеству!

В соседнее кресло опустилась гигантская туша Тео Брэнстона, и он прервал благие размышления Тины вопросом:

— Начинаешь побаиваться, а, крошка? У тебя такой вид, будто ты предчувствуешь близкую катастрофу. — Тео положил большую, поросшую жесткими черными волосами лапу ей на колено и добродушно похлопал. — Не бери в голову опасения сеньора, моя дорогая, я о тебе позабочусь.

Тина с трудом оторвалась от раздумий и недоуменно посмотрела на Брэнстона. Девушка не имела ни малейшего понятия, о чем Тео болтал, пока она задумчиво смотрела в иллюминатор, и только сейчас заметила, что река ведет себя совсем по-другому, нежели раньше. В те часы, что она провела, созерцая бескрайний непроходимый лес, он казался равнодушным к вторжению людей — иногда приближался к катеру настолько, что казалось, можно дотянуться до веток рукой, а когда русло реки расширялось, джунгли так отдалялись, что невозможно было разглядеть все оттенки зеленого, — однако все время, независимо от того, сужалось или расширялось русло, течение реки было медленным и неторопливым. Теперь же, как с ужасом заметила девушка, они почти вплотную подобрались к зловещим стремнинам — отрезку пути настолько опасному, что он вызывал беспокойство даже у многоопытного и хладнокровного Карамуру. Поглядев вдаль, Тина увидела, что река стремительно несется между острыми скалами и массивными валунами, торчащими из воды. На каждое препятствие с бессильной злобой набрасывались трех-четырехфутовые волны и бешено летели дальше. Казалось невероятным, что их судно сумеет маневрировать на этой бушующей воде, и страхи стали терзать Тину с новой силой, как только они вошли в первую стремнину, и вода яростью накинулась на маленький катер.