Маргарет Роум - Человек Огня
В эти минуты Вегас был настолько очарователен, что Тина изумленно вздохнула. А когда он улыбнулся, что-то внутри невольно отозвалось на эту мягкую улыбку, и сердце забилось сильнее в ответ на теплое пожатие пальцев. Сам же сеньор, казалось, не придавал особого значения ни собственным словам, ни жесту, а лишь выражал сожаление, естественное для взрослого человека, жестоко наказавшего капризного ребенка и мучимого угрызениями совести, поскольку злоупотребил властью и авторитетом. Прикосновение было безличным, просто легким утешающим и покровительственным ободрением сильного слабому, но для Тины его сила и могущество были столь безграничны, что она отпрянула, как всегда убегала от неизвестного или таящего опасность — со страхом.
Девушка вырвала у Рамона свою руку и стала пятиться, пока не уперлась спиной в ствол дерева. Она затравленно оглянулась, отыскивая путь к бегству, а сеньор шагнул навстречу, и лицо его при этом выражало крайнюю степень изумления.
— Да вы готовы сбежать от меня, сеньорита, — нахмурился он. — Что во мне так беспокоит вас?
Они уже вышли за круг света, и большая темная тень Вегаса упала на белое как мел лицо Тины. Как только внушительная фигура испанца нависла над ней, девушка вжалась в дерево, словно хотела стать его частью, слиться с корой. Но она нигде не могла укрыться от испытующего взгляда. Даже кромешная мгла тропической ночи не сумела скрыть панического ужаса в глазах Тины.
— Боже ты мой! — не веря себе, прошептал Рамон. — Да вы боитесь меня?
Потрясение, прозвучавшее в его голосе, слегка привело девушку в чувство.
— Нет… конечно нет… — пробормотала она.
Вегас ухватил ее за хрупкие плечи, и его прикосновение опалило кожу сквозь тонкую хлопковую ткань рубашки, тотчас вновь повергнув Тину в бездну дикого страха.
— Тогда почему, — процедил Рамон, — вы смотрите на меня так, будто я людоед из детской сказки? Почему в ваших глазах отражается страх даже сейчас, когда вы пытаетесь это отрицать?
Возражения умерли на губах Тины. Она молча вскинула ресницы — на хмуром, потемневшем лице Рамона застыл вопрос.
— Сколько вам лет? — вдруг подозрительно осведомился он.
Сигнал опасности мгновенно заставил Тину сосредоточиться. В тщетной попытке развеять подозрения начальника экспедиции она дрожащим голосом заявила:
— Это вас не касается, сеньор!
— Неправда! Я как раз должен все знать о членах своей команды, а вы, сеньорита Доннелли, в данный момент кажетесь достаточно взрослой только для путешествия из детской в школу!
Говорил сеньор Вегас довольно решительно, но во взгляде его чувствовалась неуверенность. Тина откинула голову и взглянула на него с холодным пренебрежением:
— Я путешествовала, сеньор, по всему свету, побывала в самых труднопроходимых землях и многое повидала. — То, что сейчас девушка говорила правду, прибавило ей уверенности, и она добавила еще более высокомерным тоном: — Очевидно, мне следует воспринимать ваши слова о моей молодости как комплимент, но, пожалуйста, сеньор, — голос ее стал неприятно резким, — не пытайтесь испытывать свое латинское очарование на мне, ибо, уверяю вас, я глубоко равнодушна к лести. Полагаю, — сухо закончила Тина, — вам стоит сосредоточить все свое внимание на донье Инес, если вы испытываете столь сильную потребность в женском обществе!
Лицо Рамона окутывала тень, но его пальцы с такой силой впились в плечи девушки, что, похоже, ей удалось здорово его разозлить. Тине было ужасно больно, но она терпела. Только закрыла глаза и собрала всю волю в кулак, чтобы не закричать. Вегас хранил зловещее молчание, но девушка знала: скоро он заговорит и слова его будут жестокими и презрительными. Ну и пусть, это лучше, чем если испанец узнает, как сильно волнует ее. Ни от одного мужчины из всех, кого знала Тина, не исходил такой магнетизм, как от Рамона Вегаса. С кем-то она флиртовала, с кем-то даже целовалась, но никто не затрагивал в ней той заветной струнки, что зазвучала от одного его случайного прикосновения. Девушка вздрогнула, и Рамон тут же отпустил ее. Когда он, сжав в кулаки опущенные руки, заговорил, сердце Тины бешено трепетало.
— Вы убедили меня, сеньорита, что я могу более не волноваться из-за вашей молодости. Ваш ядовитый язык прекрасно защитит вас, если кому-нибудь из мужчин вздумается дать вам совет или помочь, а коли вы и впрямь, как утверждаете, опытная путешественница, то мне нет нужды заботиться а вашем благополучии. Обещаю, — мрачно выплюнул он, — отныне в моих словах не будет ни намека на лесть. И впредь вам не представится случая назвать меня… очаровательным. — С этим зловещим посулом сеньор Вегас отступил и мгновенно растворился в кромешной тьме тропической ночи.
Позже, когда Тина свернулась клубочком в своей палатке, завешенной белой противомоскитной сеткой, чей призрак преследовал ее в ночных кошмарах, голоса джунглей вовсе не приводили ее в содрогание. Внезапный резкий вскрик испуганной птицы, громкий треск сухой ветки под неосторожной ногой, шуршание кустов и опавшей листвы — все эти звуки должны были бы вызывать трепет, но все мысли девушки занимал Рамон Вегас. Сочетание исходящего от него потока силы и энергии с неожиданной мягкостью волновало ее, а прикосновение пробудило чувства, о существовании которых Тина раньше и не подозревала. Но эти чувства придется тщательно скрывать, чтобы не дать повода для насмешек ни ему, ни Инес Гарсии, ведь оба наверняка от души повеселились бы, узнав о ее слабости. От одной мысли об этом сердце больно сжалось. Нет, между ней и сеньором должна сохраняться дистанция, иначе ее гордость будет безжалостно растоптана.
Рассвет застал участников экспедиции готовыми и жаждущими продолжать путешествие. Тину не пришлось уговаривать выбраться из неуютной палатки: после всех мук, доставленных ночными раздумьями, заняться тяжелой работой ей было только в радость и принесло долгожданное облегчение. Тину обуяла такая жажда деятельности, что когда ее спутники проснулись, их приветствовал бодрящий аромат свежесваренного кофе и менее аппетитный, но столь же крепкий запах горячей овсянки.
Тина зарделась от удовольствия, слыша лестные замечания в свой адрес от успевших проголодаться за ночь мужчин, хотя они, с самого начала уязвленные холодностью и отчуждением девушки, вряд ли когда-нибудь пожелают принять ее в свою теплую компанию.
Тине страстно хотелось влиться в команду, стать одним из ее полноправных членов, но добродушные веселые ответы на замечания, вертевшиеся на языке, так и остались невысказанными — девушка ведь помнила, какую роль ей надлежало играть. «Мисс Айсберг». Из нескольких отпущенных в ее адрес шпилек Тина узнала, что именно так окрестили ее мужчины, и это прозвище ранило больнее, чем хотелось бы. С самого начала девушка сказала себе, что ее будут окружать посторонние люди и после экспедиции они никогда больше не встретятся, но все получилось не так. Тина чувствовала себя потерянной, никому не нужной и очень одинокой, хоть и знала, что сама виновата: не следовало настраивать против себя всех этих людей, предлагавших ей искреннюю дружбу. Но девушка так и продолжала кормить их завтраком, не говоря ни слова, пока легкомысленные шутки мужчин не поблекли и не утонули в ранившем ей душу молчании.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});