Эхо неугасшей любви - Мишель Смарт
— Все потому, что мы летали только в скучные большие города. Ты обещал, что мы увидим много нового. Мне нравится ездить в новые места, сходить с исхоженных троп, видеть то, чего я не видела прежде, получать новые впечатления…
— У нас не было возможности побывать в тех новых местах, которые я обещал, но ты не поэтому утратила интерес к совместным поездкам, — спокойно, но решительно возразил Яннис. — Ты утратила интерес, потому что у нас появилось нечто чудесное и изумительное… Мы оба ждали чуда с нетерпением, но у нас его отняли…
Ей захотелось зажать уши и завизжать, чтобы заглушить его голос.
— …а когда ты снова начала вести блог, ты даже не посоветовалась со мной. Ты объявила об этом за ужином; упомянула как бы между прочим, что летишь в Марокко на все выходные, а когда я возразил, страшно разозлилась.
Керен глубоко вздохнула и прошептала:
— Ты не имел права меня не пускать. Ты не мой господин и повелитель. Мне не требовалось твое разрешение.
— Я никогда не говорил, что тебе требуется мое разрешение, но, как твой муж, я имел полное право возражать. — Яннис стиснул зубы и тоже глубоко вздохнул. — Я никогда ничего не делал, не посоветовавшись предварительно с тобой…
— «Сказать» не то же самое, что «посоветоваться».
— И ты когда-то тоже советовалась со мной обо всем, — продолжал он, как будто она его и не перебивала. — Мы с тобой все обсуждали. Как взрослые люди.
— Ты перестал обращаться со мной как со взрослым человеком и начал относиться как к вещи, как… к своей собственности. Ты критиковал меня за каждую мелочь. Ты не хотел, чтобы я что-то делала. Я разозлилась, когда ты не пустил меня в Марокко, потому что понимала: ты что-то запрещаешь не просто так. Ты не хотел, чтобы я работала.
— Ты права. Я не хотел.
— Так я и знала! Ты хотел, чтобы я стала твоей содержанкой.
— Нет. Я хотел, чтобы ты жила дома и находилась в безопасности.
— Дома, в безопасности и у тебя под каблуком, под твоим контролем. Так легче мною управлять!
— Да.
Не готовая к его признанию, она посмотрела на него в упор:
— Ты признаешься?
— Да. — Он не дрогнул.
Пораженная, она поняла, что в голове вдруг стало пусто. Керен смотрела на мужчину, которого когда-то так сильно любила, что не могла представить без него свою жизнь. Она искала хоть одну связную мысль. Вдруг в гардеробной послышался звонок. Он доносился из спальни.
Яннис поморщился, закрыл глаза и произнес нечто похожее на ругательство.
— Я должен ответить.
По-прежнему не в состоянии говорить, Керен кивнула.
На вилле звонки были проведены почти во все помещения. Системой звонков пользовались лишь в чрезвычайных обстоятельствах, если с Яннисом нельзя было связаться другими способами. Средство связи на крайний случай.
Он достал ключ из кармана и отпер дверь.
— Наш разговор не окончен, — предупредил он.
И ушел.
Оставшись одна, Керен закрыла лицо руками и постаралась справиться со слезами. Она плакала сегодня уже дважды. Слезы лились из глаз как будто сами, и она не знала, почему плачет и откуда в ней такие неисчерпаемые запасы слез. Больше всего ее пугало, что она плакала при Яннисе. Она плакала при нем в тот день, когда они потеряли Софию, но тогда слезы высохли — их поглотила бездна боли у нее в сердце. Столько раз она ловила его на том, что он за ней наблюдает. Может, ждал, чтобы она сломалась и разрыдалась. А она не могла.
Она много раз обвиняла Янниса в желании контролировать каждый ее шаг, и он всегда все отрицал. И вот теперь, когда он наконец признался…
Как ни странно, хотя все время, проведенное в запертой гардеробной, ей хотелось бежать от Янниса, теперь, когда он ушел, ей больше всего хотелось вернуть его и потребовать ответы на вопросы, которые не в силах был сформулировать ее потрясенный мозг.
Она не настаивала ни на каких выяснениях отношений. Она была бы рада, если бы прожила остаток жизни без сегодняшнего разговора, ни разу не видя Янниса. Зачем ворошить угли прошлого и бередить старые раны просто удовольствия ради?
Подняв голову, Керен увидела красивую деревянную шкатулку, украшавшую ее туалетный столик. Яннис купил ей эту шкатулку на первую годовщину свадьбы, чтобы она держала в ней все украшения, которыми он ее осыпал. Крышка была инкрустирована резьбой в виде их переплетенных обручальных колец. В середине резьбы имелись углубления для ее обручального и помолвочного колец. В последний раз она видела их в тот день, когда ушла от Янниса — как ей казалось, навсегда.
Она целую вечность смотрела на кольца, а потом осторожно положила их на дрожащую ладонь.
Обручальное кольцо представляло собой простое золотое кольцо с их инициалами и датой свадьбы, вырезанными с внутренней стороны. У Янниса было такое же, и сердце у нее екнуло, когда она вдруг сообразила: он по-прежнему носит свое кольцо. До последнего Керен отказывалась думать об этом.
Неужели он носил кольцо все то время, пока они жили врозь? Или надел его снова только сегодня, специально для усиления эффекта?
Ее помолвочное кольцо было совсем другим. Фамильная реликвия, изначально заказанная в XVIII веке Алексиосом Филипидисом для своей невесты, агонской принцессы Теодоры. Кольцо перешло к Яннису после смерти бабушки по отцовской линии. Когда он надел кольцо Керен на палец, она преисполнилась восхищения. Подумать только, когда-то это кольцо носила принцесса королевской крови! Она испытывала благоговение перед значимостью истории у себя на пальце.
И лишь однажды перед свадьбой у нее закралось сомнение, правильно ли она поступает.
В этом отношении Яннис был прав. Она заранее знала, за кого выходит замуж. Ей предстояло стать частью древней и знатной семьи. И она вспомнила, как он говорил ей, что Филипидисы никогда не разводились.
Кстати, и о разводах в семье Барридж Керен не слышала. Впрочем, она всегда считала: это потому, что другие представители ее клана очень похожи на ее ближайших родственников. Они боятся перемен. Ты женишься и живешь со своей
