Эхо неугасшей любви - Мишель Смарт
Неужели он действительно хранит ее вещи? Она думала, что он хочет подшутить над ней, и, когда заглянет в свою прежнюю гардеробную, она увидит там саОваны или что-то в таком роде.
Ей нужно было взглянуть.
С трудом поднявшись, она спросила:
— Мои вещи по-прежнему в моей гардеробной?
— Да.
— Хочу посмотреть.
— Здесь твой дом, glyko mou. Тебе не нужно мое разрешение на то, чтобы войти.
Очутившись словно в ловушке под его взглядом, поняв, что сердце расширяется, она с трудом оторвала от него глаза и зашагала к красивой вилле, которая вначале действительно стала ей домом, но после превратилась в клетку.
Поднявшись на второй этаж, Керен крепче схватилась за перила.
Глубоко вздохнув, она укорила себя в том, что ведет себя как ребенок и позволяет воспоминаниям одержать над собой верх.
Хорошим воспоминаниям. Плохим воспоминаниям. Воспоминаниям, разрывающим сердце…
Их спальня находилась в конце широкого коридора слева от лестницы. Чтобы добраться туда, пришлось пройти мимо комнаты, которую они оформили в неярких, но живых желтых тонах. Керен целых три дня вручную рисовала тропические цветы из тех стран, в которых она побывала. Она с радостью представляла, как когда-нибудь будет рассказывать о них своему ребенку. Яннис уехал в Париж на оценку очередной картины; он удивил ее, потому что привез оттуда чудесный костюмчик для новорожденного и повесил его в детской. Керен не хотела заранее узнавать пол будущего ребенка, ей хотелось, чтобы пол был сюрпризом. А Яннис все знал, ему даже спрашивать не требовалось. Он с самого начала не сомневался, что у них родится девочка.
Положив руку на закрытую дверь детской, она медленно задышала, пока острая боль в груди не притупилась, пока не стих крик ведьмы-банши в голове.
— Ты думаешь о ней, когда ты в море? — тихо спросил Яннис, который следом за ней поднялся по лестнице.
— Все время. — Она снова медленно вздохнула, дошла до их спальни и толкнула дверь, не желая колебаться.
Ничего не изменилось.
Широченная кровать с резными ножками и таким же изголовьем была застелена прежними простынями — кремово-мятного цвета; мятные же занавески свисали с трех окон с раздвижными переплетами. И прежние кремовые полы. И картины остались теми же самыми. Все было таким же, как прежде. Она как будто только сегодня встала с этой постели.
То же самое она увидела и в ванной. Две раковины: его и ее. Огромное двойное зеркало в полный рост. Огромная ванна с круглым бортиком… Даже туалетные принадлежности остались прежними, и сердце у нее невольно забилось чаще, когда она увидела большой флакон с пеной для ванны.
Медовый месяц они провели на частной вилле на Мальдивах. Керен полюбила принимать пенную ванну; ей нравился и запах тамошнего геля для душа. От него пахло свежим жасмином. Когда они вернулись на Агон, Яннис, к ее изумлению и радости, заказал такой набор. Он разыскал производителя и купил целую партию геля — и все ради нее. Всякий раз, как запасы подходили к концу, он делал новый заказ. Ей даже просить не приходилось.
Загрустив, она закрыла глаза, чтобы все поскорее прошло. Вздохнув, направилась в гардеробную.
В комнате имелся широкий центральный проход, который разделял две стены со встроенными шкафами от пола до потолка. Она отодвинула первую дверь.
Перед тем как уйти от Янниса, Керен уложила в два чемодана одежду и личные вещи. Остальное она оставила.
Чем больше она отодвигала двери шкафов и выдвигала ящики, тем больше понимала: все лежало на своих местах. В точности. Ничего не трогали.
Она обернулась к Яннису, который стоял, прислонившись к шкафу, и с удивлением спросила:
— Зачем ты все это хранишь?
Он скрестил руки на груди:
— Я же тебе говорил: вещи ждут твоего возвращения.
— Я думала, ты сразу сжег их на костре.
Его губы разошлись в улыбке.
— Время от времени такая мысль приходила мне в голову.
— Что тебя остановило? Не помню, чтобы тебе нравилась моя одежда.
— О чем ты?
— Яннис, ты терпеть не мог, как я одевалась.
У него на лбу появилась глубокая складка. Запульсировала жилка под ухом.
— Мне нравилось, как ты одеваешься. Ты всегда выглядела красиво.
— Всякий раз, как мы куда-то отправлялись, ты придирчиво осматривал меня, как будто я скаковая лошадка, которой предстоит участвовать в первых состязаниях по выездке. И ты всегда критиковал мой стиль.
— Я никогда тебя не критиковал.
— Glyko mou, тебе не кажется, что такой цвет будет выглядеть в королевском дворце немного кричаще?» — передразнила она. — Если это не критика, что тогда критика?
Он долго смотрел на нее, глубоко дыша.
— Я старался тебе помочь.
Керен невесело усмехнулась:
— Помочь мне? По-твоему, это была помощь?
Жилка запульсировала чаще.
— Разве ты не помнишь, как расстроилась, когда я представил тебя родителям и моя мать назвала твое платье… интересным?
Как будто такое забудешь!
Керен невероятно боялась знакомства с родителями Янниса. Она уже познакомилась с его братом Андреасом и его женой Пенелопой через несколько дней после того, как они с Яннисом начали встречаться; оба держались дружелюбно и приветливо. Старшие Филипидисы находились в кругосветном круизе. Знакомства с ними пришлось ждать несколько месяцев. К тому времени они с Яннисом заключили помолвку и приготовления к свадьбе шли полным ходом.
Керен тщательно подобрала наряд для знакомства с родителями. Ярко-красное платье макси с вышитыми на нем китайскими цветами очень шло к ее миниатюрной фигурке.
Нина Филипидис, одетая роскошно и безупречно с ног до головы в творения лучших дизайнеров, тепло обняла ее, затем отступила на шаг и, держа Керен за руки, оглядела с ног до головы.
— Какое… интересное платье! — произнесла она тоном человека, которому только что показали жуткую мазню, нарисованную малышом. Позже, подлив масла в огонь, Нина протянула ей визитку своей помощницы по подбору одежды, чтобы Керен «легче было обновить гардероб».
— Ты тогда совершенно верно истолковала ее слова; она действительно сочла твое платье ужасным, — продолжал Яннис. — Она так не сказала, чтобы не обидеть тебя. Просто она так устроена, и так принято в высшем обществе Агона. Ты обиделась, а я не хотел, чтобы ты обижалась. Вот почему я время от времени делал замечания по поводу выбранной тобой одежды, если мы посещали великосветские приемы и мне казалось, что твои наряды вызовут неодобрение. Я хотел, чтобы в моем мире ты чувствовала себя в своей тарелке.
— Значит, ты хотел, чтобы моя одежда соответствовала? Так же, как ты ожидал, что я буду соответствовать всему остальному в твоем мире, — возразила Керен, стараясь унять
