Топографический кретин - Ян Ледер
— Что ж вы раньше не сказали? — бесстрастно удивился Карась, полынно отрыгнул и затянул балладу, написанную владивостокским другом Дёмой:
Я брёл — неизвестного племени вождь,
Ходячее кладбище хилых талантов.
На город падал осенний дождь –
Смесь нитхинола и дефолиантов.
Потом поднял полный нерасплёсканной любви взгляд на Стяуцу, но обратился к её подруге:
— Венера ты, может, и не Венера, но что-то венерическое в тебе точно есть.
Румынка зарделась, как яблоко, которому в комнате уже негде было упасть. Но и без яблок новоиспечённые поклонники и поклонницы натащили столько еды, что обоим исполнителям хватило бы минимум на неделю, да и Виктору дня на четыре.
Он, кстати, потом всплывал время от времени: Карась и Яков замечали его гордо выпяченную грудь и слышали хвастливые претензии на гитаровладение то в одной комнате, то в другой, но комнаты у них в головах давно слились в одну, потому что исчислялись в этой мегаобщаге сотнями, и в какой-нибудь обязательно что-нибудь праздновали, а какой же праздник без этого очкастого и этого небритого и их фирменной:
Я хочу быть говном
И лежать под окном!
В общем, голодная смерть, раздосадовано оскалясь, отступила. И если и грустилось теперь, то лишь по затянувшемуся отсутствию друга Клина, который доиграется, блин, такие буфетчицы на дороге не валяются!
С Рубеном Александровичем они тоже наладили отношения, можно даже сказать, что подружились: теперь он разрешал им пару раз в неделю пощипывать Каринку. Ещё бы не разрешал — после того, что они для него сделали!
На третий день, убедившись в умении практикантов расставлять в нужных местах запятые и восклицательные знаки, Набалдян зазвал их к себе, дал пожать свою волглую ладонь, предложил садиться и лично прикрыл дверь за ходячей статьёй, которую погнал в столовую, дав рубль на мороженое.
— Проникся я к вам, орёлики. Готов доверить тему с большой буквы тэ. Такая бомба, мужики, что и сам бы подорвал, но меня слишком хорошо везде знают, а тут нужно журналистское расследование. То есть — инкогнито. Готов разделить с вами ответственность: под статьёй будут три подписи, ваши и моя.
Карась и Яков поняли: пахнет серьёзной работой и большой славой.
— Кто такая первая леди, знаете?
— Обижаете, шеф. Барбара Буш.
— Мужской. Половой. Хер, — именно так, с точкой после каждого слова, произнёс завотделом промышленности и ещё больше понизил голос. — Раиса Максутовна, вот кто! Под её эгидой, — на этом слове он сделал особо циничный акцент, — работает одна контора. Вроде как издаёт западный журнал мод для простой советской домохозяйки, а на самом деле там такая прачечная…
— Министерство культуры? — позволил себе пошутить Яков.
— Да какое, к мудям, министерство, — Рубен Александрович даже не улыбнулся. — Башли там полощут, такие лимончики, а то и арбузики, что не снились даже нам с вами, профессионалам, шо уж там за домохозяек гутарить.
Он поиграл связкой ключей с олдсмобилным брелоком, глядя на студентов испытующе, потом одной рукой отодвинул живот, а другой вытащил из нижнего ящика увесистую папку, на которой не было написано ни слова.
— Вот, гвардейцы, здесь документы. Ваша задача: прочитать, уяснить, нарыть всё что только можно, описать художественно, но зубодробительно. В общем, журналистика в чистом виде. Репортёр меняет профессию, фекает копалии и всё такое. В общем, вы меня поняли. Всё, орёлики, за дело, стране не терпится узнать имена её новых героев. Ну, хоп.
Это было две недели назад. А сейчас новоявленные ассенизаторы от публицистики пили чай в своём кабинете напротив гальюна, направо от секретарши, и разглядывали свежий номер всесоюзной газеты, первая полоса которой перехлёстывалась шапкой: «Афёра по имени "Бурда"». В отведённые шефом полторы тысячи строк уложиться, конечно, не удалось, но материал получился настолько убедительным, что его почти не резали, просто перенесли окончание в огромный подвал на второй странице.
На газете лежали две стодолларовые купюры, которые Набалдян в секретной, но торжественной обстановке вручил им десять минут назад, перед тем как упылить куда-то с видом триумфатора.
— Сколько ж он себе в мошну инвестнул, если нам вот так, без всякой балды и ведомости, по кате грина отстегнул? — мечтательно произнёс Карась.
— И кто за всё башляет, интересно, — добавил Яков.
— Да уж. Явно кто-то неимоверно бурой очень сильно захотел наехать на жутко солидных пацанов. За которыми, между прочим, фрау Горби. В общем, этот кто-то бурой решился на весьма рисковый заход.
— Ага, причём рисковал он в основном нами. А мы, как дебилы, повелись.
— Он же, сука, обещал свою подпись тоже поставить.
— Мало ли что. Передумал. Решил всю славу нам подарить.
— Да уж, славы как раз на эпитафию, — Карась занёс кулак, чтобы треснуть по столу, но в воздухе его рука сменила траекторию: зазвонил телефон.
— Да, отдел промышленности! — рявкнул он в трубку, которая в ответ быстро заверещала, но что именно, Якову было не разобрать. — Так ты у родни кости бросил? — проговорил Карась после паузы. — Да оставь ты свои дешёвые понты, потом помоешься, давай к нам в редакцию, двести сребреников пропивать будем.
— Клин, что ли? — спросил Яков. — Дай-ка… Здорово, хрыч, с приезлом. Чего так долго? Мы тут для тебя такую клушу присмотрели…
— Сиськи сзади видать — из подмышек торчат! — прокричал Карась, перегнувшись к трубке через стол. — Заждалась тебя красотка!
Клина, пробирающегося длинной вихляющей походкой через припаркованные на улице Правды автомобили, они увидели сквозь проём открытого в душное московское лето окна. И тут же сложили в его честь приветственный адрес:
Наш приятель Клин Калинов
К нам пришёл в редакцию.
По дороге Клин Калинов
Сделал эякуляцию.
Они были очень рады его приезду. И в шесть часов, сразу после работы, завалились праздновать в кабачок. Потом растроганный их щедростью Клин на таксомоторе укатил к родственникам в душ, а Карась с Яковом вернулись к себе на Кащенко — возбуждённые, жаждущие продолжения и полные желания совершать что-нибудь доброе и вечное: спасать утопающих мелким и средним оптом, переводить через дорогу старушек целыми домами престарелых, на горбу выносить лошадей из горящих свинарников или, за неимением вышеперечисленного, хотя бы срочно поддерживать кого-нибудь морально.
Объект поддержки нашёлся незамедлительно, прямо в лифте. Двухметровый во всех измерениях негр нажал кнопку верхнего этажа и уставился в стенку поверх их голов. Друзьям оставалось только изучать лицевую сторону его футболки,
