Николь Фосселер - По ту сторону Нила
Ада опустила глаза. Ройстон указал на стульчик перед инструментом:
– Разреши?
– Конечно!
Ада подвинулась. Выскользнув из пальто, Ройстон бросил его на инструмент и занял место рядом с ней.
Некоторое время он разминал пальцы, а потом из-под них полились звуки той самой мелодии, которую только что играла Ада. Краем глаза Ройстон видел, как вспыхнуло лицо Ады, прежде чем она коснулась клавиатуры, с каким восхищением следила она за уверенными и осторожными движениями его больших, сильных рук. Лицо Ройстона приняло почти молитвенное выражение, тело его покачивалось, словно на волнах мелодии, а длинные пальцы легко брали аккорды, с которыми Аде помогала справляться лишь скорость.
– Не знала, что ты пианист, – заметила она, продолжая играть вторую партию.
Ройстон тихо рассмеялся.
– Моя мать полагала, что джентльмену вполне приличествует наслаждаться музыкой, но только не играть самому. Поэтому я тайком проникал на уроки моих сестер, а потом упражнялся и сам, когда леди Эвелин не было рядом. – На его лице появилось радостно-ностальгическое выражение. – Никогда не забуду наши музыкальные штудии в Сандхёрсте! Мы проносили в музыкальный кабинет бутылку и сигареты, а потом орали уличные песни под мой аккомпанемент. А Саймон… – Он запнулся. Ада прервала игру и поникла головой, глядя на сложенные на коленях руки. Ройстон проклинал свою неосторожность. – Прости, Адс…
Ада встала, вышла из-за инструмента, как будто немереваясь покинуть комнату, однако остановилась.
– Ну, хорошо… – прошептала она срывающимся голосом. – Будем мы или нет упоминать его имя, а его все равно не вернешь… – Она сделала еще шаг к двери, потом снова назад и обернулась: – Не хочешь прогуляться, Ройстон?
Через две недели Ада шла по тропинке осеннего сада, прижав к груди папку с бумагами. В свете послеполуденного солнца листва горела медью, под деревьями голубыми дымками клубились тени. Ни один мускул не дрогнул на лице Ады, когда в поле ее зрения попала ротонда на краю дубовой рощи. Ада решительно направлялась к ней, хотя внутри все дрожало от страха. На первой ступеньке она остановилась, чтобы перевести дух, потом шагнула на следующую и дальше, пока наконец не дошла до самого верха и не опустилась на край скамейки.
Ада не была здесь со дня отъезда Саймона. А ведь когда-то они частенько проникали сюда под покровом ночи, чтобы целоваться и шептать друг другу нежности. Тем самым летом. Ада, моя любимая. Моя сладкая, сладкая Ада…
Она утерла слезы рукавом пальто. Две недели у Дигби-Джонсов в Лондоне пошли ей на пользу. Нигде не встречала она такого понимания и сочувствия, как в этой семье, потерявшей младшего сына. «Взамен мы обрели дочь, – говорила ей миссис Дигби-Джонс. – По крайней мере, надеемся, что это так». Ада вспомнила леди Элфорд, и две слезы, скатившись по щеке, упали на кожаную папку. Ада стряхнула их дрожащей рукой. Дигби-Джонсы водили ее в театры и на концерты, показывали музеи и Кью-Гарденс[16], и она вспомнила, что жизнь состоит не только из горя и скорби, что в ней еще есть музыка, искусство, цветы и радость. Есть люди, которые ее любят и желают ей добра: сами супруги Дигби-Джонс и трое сводных братьев Саймона, которые намного старше его и давно обзавелись своими семьями и детьми, полковник и леди Норбери, Стивен и Бекки. Ада улыбнулась, подумав об их тихом счастье, и тут же помрачнела, вспомнив об увечье Стивена. Есть еще Ройстон, Грейс…
Грейс. Ада уронила голову и снова заплакала. На этот раз от стыда. Какие ужасные слова кричала она сестре в день их последней встречи! И, быть может, уже не представится возможность извиниться за них. А ведь Ада просто завидовала ей. В душе Грейс еще теплилась надежда на то, что ее любимый жив, а Ада была лишена даже этой слабой искорки. И все-таки так низко, так мелочно повести себя по отношению к родной сестре! Одно время Ада думала, что ее гнев имел и некую очистительную силу, хоть и был направлен не в ту сторону. Ведь он доказывал, что она еще способна протестовать против несправедливостей судьбы, что не все в ней умерло. Однако легче ей от этой мысли не стало.
– Мне жаль, что так вышло, Грейси, – прошептала она сквозь слезы. – Ты слышишь? Где бы ты ни была – мне жаль. И пожалуйста, возвращайся обратно живой и невредимой. С Джереми.
Ада всхлипнула и призвала себя быть мужественной. Утерев глаза оборкой рукава, она распахнула папку и пролистала хранившиеся в ней бумаги – плод усердной работы нескольких последних недель. Она кивнула, словно в ответ на чей-то вопрос, и утерла нос тыльной стороной ладони. Потом пощупала пальцами край каменной скамьи и улыбнулась. Однажды ранним утром, еще до завтрака, Саймон высек там сердце, угловатое и неуклюжее, с буквами «А» и «С» посредине. А вечером показал его Аде. Спасибо, Саймон. За все.
– Да, – прошептала Ада, захлопывая папку. – Я сделаю это.
Скрещенными руками прижимая папку к груди, Ада стремительно направилась к дому. Она повесила в прихожей пальто, прошла по коридору с гордо вскинутым подбородком и костяшками пальцев постучала в деревянную дверь.
– Войдите!
– Прости, что помешала, папа, но это не займет много времени, – сказала Ада, переступив порог. – Да, мой хороший, да…
Последние слова относились к Генри, который тут же выскочил из своей корзины перед письменным столом и запрыгал вокруг Ады с радостным лаем.
– Слушаю тебя.
Полковник снял очки, стараясь казаться невозмутимым.
Ада вытащила из папки многостраничный документ и положила его перед отцом на освещенное лампой место.
– Ты можешь подписать вот это?
Полковник снова надел очки и поднял брови, просмотрев заголовок и первую страницу.
– Это мой контракт с Бедфордом на следующий триместр, – пояснила Ада.
– Я вижу, – пробурчал полковник и, пролистнув оставшиеся страницы, отложил документ в сторону. – Мне кажется, я достаточно определенно высказался по поводу этой твоей затеи.
Ада выпрямилась на стуле.
– Я хочу получить это место не для того, чтобы самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, – начала она. – В Бедфорде мне предоставят бесплатный стол и жилье. Я буду расходовать лишь небольшую часть жалованья, чтобы не лезть к вам с мамой в карман каждый раз, когда захочу купить новое платье или сходить на концерт. Остальное я собираюсь откладывать. Бедфорд нужен мне, чтобы обрести в жизни дело. Ты ведь понимаешь, что в обозримом будущем я не могу думать о замужестве.
Полковник откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на дочь. Ада выдержала его взгляд. Тогда он еще раз взял документ и тут же уронил его на стол.
