Мишель Моран - Нефертари. Царица египетская
— Никто ее не старался возвысить, — веско сказал Рамсес. — Нефертари сама себя возвысила. И потому, когда кончатся празднества, она станет царицей.
Рахотеп замер на месте; Исет вдруг успокоилась.
— Ты говорил, что не нарушаешь своих обещаний, — прошептала она. — А как же обещание, данное отцу, — подождать год, прежде чем объявить ее главной женой?
Я затаила дыхание.
Рамсес спокойно ответил:
— Это будет первое и последнее обещание, которое я нарушу.
Исет нечего было возразить, и Рахотеп увел ее прочь.
Рамсес закрыл дверь.
— Совсем не та женщина, на которой я женился… — прошептал он.
Мне хотелось сказать, что Исет все та же и ничуть не изменилась — просто она в отчаянии потому, что ей нечем расплатиться с Хенуттауи.
— Иногда мы ошибаемся в людях, — уклончиво заметила я.
— Как, например, я ошибся с лазутчиками? — Вид у Рамсеса был несчастный. — Лучше предоставлю тебе судить. — Он взял меня за руку и повел к постели. — Это правда, ты ведь знаешь.
— Что — правда?
— Я никогда не нарушал слова. Это первое обещание, которое я нарушу. Через несколько дней в Египте будет новый праздник — на престол взойдет великая царица.
К вечеру все во дворце знали, что я стану главной женой. В Большом зале, где Хенуттауи пила вино с хеттским царевичем, меня окружили придворные, спеша поздравить.
— Я пока не царица, — скромно отвечала я.
Алоли, стоявшая среди других женщин, громко воскликнула:
— Не царица? Да ведь осталось только корону надеть!
Вошли, держась за руки, Пасер и Уосерит, и, когда они подошли поздравить меня, жрица сжала мою ладонь. Я поняла, что борьба окончена — наконец-то на меня перестанут смотреть как на племянницу Отступницы. Везде — на улицах, в тронном зале, на помосте Большого зала — мне станут оказывать подобающее царице уважение. В храмах уже не будут стирать со стен изображения моих акху. Их имена высекут на камне рядом с моим, и они останутся в веках. Когда мои акху вернутся в мир живых, боги их вспомнят.
Уосерит улыбалась.
— Вот и кончено.
— Еще должна быть коронация, — волновалась я.
— А что может случиться?
Она смеялась с искренней радостью, и я вдруг поняла, как редко слышала ее смех.
Появилась Мерит с Аменхе и Немефом на руках; слуги поспешно зажигали сотни свечей, которые будут гореть до глубокой ночи.
Я посмотрела на помост, где стояли троны: что меня ждет впереди?
Хенуттауи сидела с хеттским царевичем, угощала его вином, отпивала из его чаши.
Мерит проследила за моим взглядом и прошептала:
— Она ведь еще ждет платы от Исет. И кто знает, чего она сама наобещала Рахотепу за то, чтобы он ославил твое имя.
— Расплатилась своими ласками; этого, наверное, достаточно.
— Для Рахотепа? — Мерит сложила губы трубочкой. — Значит, она его плохо знает.
Я посмотрела туда, где обычно сидел верховный жрец, но его не было.
Ко мне подошел Рамсес в набедренной повязке с золотыми полосами. Он так и сиял.
— Ты готова?
Фараон взял меня за руку, и, миновав толпу придворных, всячески нас благословлявших, мы подошли к помосту. Сегодня здесь поставили два деревянных креслица для моих сыновей, а так как малыши еще не умели есть самостоятельно, то было здесь и кресло для Мерит, которая будет присматривать за ними и кормить.
Я села на трон справа от Рамсеса. Визири встали, а Хенуттауи с усмешкой объявила:
— Наша царевна, которая станет царицей. Прекрасно! Выпьем же за Нефертари!
Она подняла свою чашу, и все за столом последовали ее примеру.
— За Нефертари! — весело пронеслось по залу.
— Я, конечно, не собираюсь долго засиживаться, — сказала жрица заплетающимся от вина языком. — В конце концов, утром мне нужно кое-кого отблагодарить. — Она поднялась и, глядя на Исет, ехидно сказала: — Ты идешь?
Исет посмотрела на Рамсеса.
— Нет, конечно. Я… я должна быть здесь.
Хенуттауи прищурилась.
— Тогда увидимся утром. — Она ласково улыбнулась Урхи: — Удачи тебе в твоем деле.
Ее алые одежды скрылись за двойными дверьми, и остаток вечера хеттский царевич провел в одиночестве, нетерпеливо поглядывая на Рамсеса. Наконец, когда ужин подходил к концу, Урхи спросил:
— Египет принял решение?
— К сожалению, нам нужно еще подумать.
— Государь! — с чувством сказал царевич. — У меня отняли трон. Сам я не смогу собрать войско, но с твоей помощью нас ожидает победа! Я верну тебе все земли, потерянные фараоном Эхнатоном. Все до последнего клочка!
Фараон испытывал сильнейшее искушение, но важнее всего для нас был мир.
— Твое предложение мне понятно… — начал Рамсес.
Неожиданно двери в Большой зал распахнулись, и какой-то слуга крикнул:
— Верховную жрицу Исиды убили!
На миг воцарилась тишина, потом люди пришли в смятение. Придворные вскочили с мест, фараон ринулся к дверям, и я последовала за ним. Первым к молодому слуге приблизился Анхури и отобрал окровавленный нож.
— Скорее! — крикнул побледневший Рамсес. — Скорее!
Он схватил меня за руку, и мы приблизились к Анхури.
— Кто это сделал? — спросил фараон.
Юный слуга испуганно ответил:
— Государь, я услышал на пристани крики. Мы вместе с другими слугами побежали посмотреть, что там, и увидели, как верховный жрец Амона садится в лодку. У него на одежде была кровь, государь, вот я и позвал стражу. Его уже схватили.
Семеро стражей ввели в зал верховного жреца. На набедренной повязке Рахотепа алела свежая кровь. Я крепко сжала руку Рамсеса. Фараон выступил вперед и спросил ужасающим голосом:
— Что ты сделал?
Рахотеп, казалось, собрался все отрицать, но, посмотрев на слугу, расправил плечи.
— Я отомстил за смерть фараона Сети, государь. — Глядя на недоуменное лицо Рамсеса, жрец добавил: — Твоего отца отравили!
По залу пробежал изумленный шепот. Рамсес пытался осмыслить сказанное, а Рахотеп ядовито заметил:
— Если ты не веришь, спроси у других визирей. Или у своей будущей царицы — госпожи Нефертари!
Рамсес повернулся ко мне.
— Это правда? У тебя есть подозрения, что… — Он перехватил мой взгляд в сторону Пасера и вскричал: — Моего отца убила Хенуттауи?
Голос его отразили стены, и в зале повисло тяжелое молчание.
Из толпы вышел Пасер.
— Этого мы точно не знаем, — спокойно ответил он. — В тронном зале случайно подслушали разговор.
У Рамсеса прилила к щекам кровь.
— Чей разговор?
— Разговор между Хенуттауи и Исет. Возможно, Хенуттауи дала твоему отцу яд.
