Тэсса Дэр - Искушение сирены
— Вы стали членом экипажа?
— Да, я стала коком на этом корабле. Понимаете, людей там не хватало.
София сняла перчатку и продемонстрировала загрубелую, шершавую руку.
— Ваша честь, я изнеженная девушка. Никогда в своей жизни я не занималась физическим трудом, но я была рада сделать это, чтобы помочь людям. Мою жизнь переменил тот день, когда случился шторм. Я уже никогда не буду прежней.
«И во многих других отношениях, о которых вы даже не подозреваете», — подумала она с изумленной радостью. Но ее слова были чистой правдой.
Она повернулась к Грею, который улыбался своей полуулыбкой. Утешительно было понять, что у них по-прежнему есть что-то общее, пусть даже и шутка личного характера.
— Даже теперь этот невиновный человек готов пожертвовать собой, чтобы спасти своего брата и членов команды от петли палача. Смелость мистера Грейсона и сила его духа являются для меня примером, — сказала она и промокнула глаза платочком. — И они должны стать примером для всех нас.
«Ну, полно. — Улыбка Грея призывала ее остановиться. — Не стоит заходить так далеко».
— Примером… — Фицхью повторил медленно, не веря своим ушам, — чести?
— Она лгунья! — Мистер Брэкетт протолкнулся в центр зала, пробиваясь сквозь толпу с помощью острых локтей и тонкого как бритва носа. — Она лгунья и шлюха. Они с Грейсоном любовники. Весь ее рассказ — ложь, сочиненная ради спасения его жалкой шеи.
У Софии сжалось сердце.
— Мисс Хатауэй, — судья поправил очки и воззрился на нее, — как можно точно определить характер ваших с мистером Грейсоном отношений?
— Моих… отношений?
Отвернувшись в сторону, София на мгновение закрыла глаза, потом вновь их открыла.
Она должна была произнести эти слова, выбора у нее не было.
— Я люблю его.
Удивление растопило лед во взгляде Грея. И вот уже в его глазах засветилось одобрение. Одобрение и любовь.
Сердце Софии воспарило. В этот момент они признавались друг другу в любви, и им не было никакого дела до остального мира.
— Я люблю его, — повторила она просто потому, что ей хотелось еще раз произнести эти замечательные слова.
Теперь правда была раскрыта, и она висела во влажном молчании зала — но это пока был лишь эскиз, и теперь Софии нужно было наложить тени. Собравшись с духом, она воспользовалась изумленным молчанием.
— Это мой христианский долг, ваша честь. Сказать, что я испытываю к этому человеку что-то меньшее, будет не просто ложью, это будет кощунством.
Судья почесал свой парик.
— Нет, — запротестовал Брэкетт. — Я же говорю вам, она лгунья!
— Уверяю вас, я говорю чистую правду. Какой у меня мотив лгать? — София натянула перчатку, тщательно разгладив дорогую атласную ткань. — Я действительно очень хорошо отношусь ко многим мужчинам в этой комнате. Но любой, кто станет намекать на то, что я даю эти правдивые свидетельские показания в надежде возобновить отношения с мистером Грейсоном — дружеские или какие-либо еще, — будет ошибаться. Я высоко ценю этого человека, ваша честь. Я глубоко восхищаюсь им, а его благородство и отвага изменили ход моей жизни. Но, за исключением сегодняшнего дня, я не рассчитываю встретиться с ним когда-либо.
Грей сделал шаг вперед.
— Ты же не хочешь сказать…
София заморозила его взглядом.
— Да, мистер Грейсон, я хочу сказать, что моя миссия здесь завершена.
Он пристально смотрел на нее, явно сбитый с толку. И это было так трогательно.
— Покидая Англию, я приняла решение никогда не выходить замуж, — сказала она, обращаясь к судье, — и направить свое состояние на благотворительность. У меня есть двадцать тысяч фунтов, точнее, будет через несколько дней, когда я достигну совершеннолетия. Это должно было стать моим приданым, но сегодня утром я направила эти деньги на покупку плантации «Элеонора» у мистера Джорджа Уолтема, чтобы учредить сахарный кооператив вольных людей.
— Сахарный кооператив? — одновременно воскликнули Грей и Фицхью.
Именно так. Теперь у Грея и Джосса не будет повода для споров и ссор, и давние разногласия не будут стоять между ними. Они могут начать все с чистого листа: сесть и обсудить свое будущее с ясной головой и открытым сердцем. Семью Софии, вероятно, уже не примирить, но она не могла упустить шанс воссоединить эту семью.
— Мистер Уилсон и мисс Грейсон могут предоставить вам все необходимые доказательства по этому вопросу, которые могут вам потребоваться. — Она сложила платочек. — Что касается меня, я должна уехать.
— Уехать? — И вновь Грей и Фицхью воскликнули в унисон и сердито посмотрели друг на друга в явном раздражении.
— Теперь, когда моя миссия выполнена, я должна вернуться в Англию. Дело в том, что я внесла только аванс, около шестисот фунтов. Сделка будет завершена в Лондоне. И я… я должна вернуться к моей семье, хотя не знаю, как они меня примут. Сомневаюсь, что после такого приключения меня примут даже мои самые близкие друзья. И уж точно не примут люди вроде родственников мистера Грейсона.
Он должен понять причину, по которой она должна уехать.
— Родственники мистера Грейсона? — переспросил судья.
— А разве вы не знали? Ваша честь, он племянник герцога. Я играла в карты с его тетушкой, герцогиней Элдонбери, каждую третью среду. — Она бросила на Грея осторожный взгляд. — Ее внучка, леди Клементина Мортон, училась со мной в школе. Мне даже повезло гостить в их доме, но такого удовольствия я отныне буду лишена. Ее светлость — дама весьма строгая и не склонная к прощению. Если бы я стремилась сделать карьеру, мистер Фицхью, я не стала бы огорчать ее.
Лицо судьи стало белым как бумага.
Опустив глаза, София теребила шнур ридикюля.
— Нет, моя репутация в свете будет погублена, хотя совесть моя чиста. Я должна отправиться домой и положиться на великодушие моей семьи. Если они отвергнут меня… — она пожала плечами, — возможно, я стану гувернанткой.
Ее наполнило чувство удовлетворения. Еще вчера она собиралась солгать — войти в зал суда и выдать себя за честную самоотверженную и бескорыстную женщину, которая могла бы помочь Грею в его деле. Теперь она отдала все — свое состояние, свою репутацию, свое будущее — во имя правды. Не только для того, чтобы спасти жизнь Грея, но чтобы искупить грехи своей.
Какой глупой она была, когда обвиняла общество в том, что оно не видит человека за его богатством! Правда заключается в том, что она проводила свою жизнь в страхе — прячась за обманами и фантазиями — потому, что не верила в себя, не верила в свою собственную значимость.
Все закончится сегодня. Сказанное ею в этом зале кое-чего стоит. Она сама кое-чего стоит. И пусть свет отвергнет ее. Впервые за долгое время София сама себе нравилась.
