Элизабет Эссекс - Почти скандал
– Кент, осторожней там!
Из-за оглушительного грохота Салли едва расслышала окрик Коллиара. Она как раз начала перерубать рангоутные канаты упавшей мачты, зацепившиеся за их леера, когда «Дерзкий» сильно содрогнулся от пушечного залпа. Салли пришлось ухватиться за цепи, чтобы сохранить равновесие, а в следующую секунду ее снова тряхнуло прокатившейся ударной волной и едва не отбросило в сторону, но она все же сумела удержаться одной рукой. Из носа у нее потекла кровь, а затем она почувствовала, как теплые струйки побежали из оглохших ушей вниз по шее. Она выплюнула изо рта образовавшийся сгусток и утерлась рукавом, от которого исходил смешанный запах крови, пота и пороха.
В пылу сражения становилось все труднее слышать приказы и четко видеть складывавшуюся вокруг них обстановку. Палубу застилал дым, а непрекращавшийся грохот был столь сильным, что Салли практически не разбирала слов Коллиара, который находился метрах в шести от нее и по-прежнему пытался ее контролировать, стремясь уберечь от опасности. Сама она тоже ни на мгновение не забывала о нем, все так же твердо и прямо стоявшем на палубе, как гарант неминуемой победы.
Салли продолжала трудиться, не покладая рук, то и дело устремляясь туда, где требовалась помощь. Устанавливала в прежнее положение сместившиеся пушки, расправляла запутавшиеся лини, очищала палубу для беспрепятственного подноса боеприпасов. Она совершенно не замечала времени, пока наконец не осознала, что пушки начали мало-помалу умолкать – сражение подходило к концу.
Салли чувствовала себя оглушенной, ошеломленной и измотанной. И первым делом она отыскала взглядом Коллиара. Ей было достаточно просто видеть его – целым и невредимым. Ни о чем другом она сейчас думать не могла.
Но хотя грохот канонады перестал долбить в ее звенящие уши, боевые действия для них еще не закончились. Ибо «Дерзкий», выполнявший в сражении вспомогательные функции, в отличие от других британских кораблей, остался практически неповрежденным.
– Взять на гитовы!
Постепенно Салли все лучше слышала голоса Коллиара и капитана.
– Шлюпки на воду! Мистер Хорнер, отправляйтесь на «Ройал Соверен» и выясните, какая там требуется помощь. Возможно, придется взять их на буксир.
Теперь Салли оценила непонятное до того решение Коллиара оставить шлюпки на борту. Поскольку сейчас они стали необходимы, как никогда прежде.
– Мистер Коллиар, возьмите под контроль того француза, который называется «Свифтшуер». Мистер Чарлтон, как только шлюпки отойдут, двигаемся к «Коллосу».
– Кент, – окликнул Коллиар. – Следуйте за мной.
Салли не стала задумываться, почему он ее позвал – потому ли, что мог на нее положиться, или потому, что по-прежнему старался уберечь ее от опасности. Она просто запрыгнула в шлюпку и стала готовить морских пехотинцев к высадке на французский двухпалубник.
– Шпаги на изготовку. Пленных брать по мере возможности.
Странное оцепенение уже прошло, сердце забилось в прежнем ритме, хотя у нее так и осталось то необычное восприятие окружающей действительности, когда мир сужался до очередного взмаха весел, очередного шага, очередного движения.
Причалив к борту французского двухпалубника, они быстро перебрались на него по разбитому трапу и свисающим канатам. И Салли довольно сильно запыхалась, ей почему-то было трудно и дышать, и думать одновременно.
Они не встретили никакого сопротивления. Палубу «Свифтшуера» загромождали опрокинутые пушки, обломки мачт и тела убитых.
Салли последовала за Коллиаром, который широким шагом направился к мостику, держа в руке шпагу. Миновав брошенный штурвал, он стал подниматься на шканцы.
– Кто-нибудь, проверьте руль. Исправен он или же перебит.
В сопровождении Салли Коллиар прошел по мостику, перешагнул через тело французского офицера и, достигнув кормы, принялся спускать флаг.
То, что случилось в следующее мгновение, происходило столь быстро, что у Салли не оставалось времени на раздумывание, она могла только действовать.
Лежащий офицер был всего лишь мичманом, мальчишкой лет четырнадцати-пятнадцати, то есть ровесником Ричарда, и Салли прониклась жалостью к несчастному мальчугану, чья грудь представляла собой кровавое месиво.
Но этот юный француз, как оказалось, был еще жив и нашел в себе силы подняться и попытаться нанести рубящий удар шпагой в голову Коллиара.
Салли следовало бы использовать пистолет или же крикнуть Коллиару, предупреждая об опасности сзади. Чтобы тот обернулся и смог защититься. Но этого она почему-то не сделала.
Все случилось и быстро, и в то же время необычайно медленно, как будто она наблюдала за происходящим через подзорную трубу. Этот момент растянулся точно так же, как сузилось ее восприятие. И Салли просто бросилась наперерез с намерением отбить шпагу пистолетом. В сторону от Коллиара.
Это у нее получилось, хотя и не совсем удачно. Клинок отскочил от ствола пистолета, и она ощутила леденяще-жгучее скольжение острия по своему лицу.
Глава 22
В следующую секунду обернувшийся Коллиар нанес французу сильный удар рукояткой пистолета. И, когда тот упал, приставил к его груди шпагу и прорычал:
– Не дергайся! Вы полностью разбиты!
Салли чувствовала жгучую боль в том месте, где ее коснулся клинок, глаза заливало кровью.
Это был всего лишь порез, не представляющий серьезной опасности, а кровотечение было не более обильным, чем чуть ранее из носа. Но, вероятно, со всеми этими засохшими струйками из ноздрей и ушей она представляла то еще зрелище.
Салли утерла залитый кровью глаз, содрогнувшись от жгучей боли, которая постепенно сменилась горячей пульсацией. Ранение было незначительным, тем более после такого сражения. Она осталась в живых, тогда как многие вокруг нее, особенно здесь, на палубе «Свифтшуера», были мертвы.
Коллиар извлек из кармана невероятно белоснежный платок и приложил к ее щеке.
– Так и держите, – сказал он. Его лицо было мрачным и напряженным.
Салли прикрыла платком глаз. Стало полегче, но лишь на мгновение. Жгучая боль усилилась, но на это не стоило обращать внимание.
– Ничего страшного. Всего лишь легкий порез. Я в полном порядке.
В самом деле, с ней не произошло ничего страшного по сравнению с этим несчастным французским пареньком и прочими членами экипажа данного корабля. Разрушения здесь были ужасными, изувеченные труппы валялись повсюду. Как видно, французы не имели обыкновения сбрасывать за борт тела или части тел своих погибших товарищей, как это делали – с мрачным фатализмом и профессиональной решимостью – британские моряки. Ради того, чтобы на палубе не оставалось никаких помех.
