Сюзан Таннер - Путы любви
Никейл ехал впереди, его люди – по бокам и сзади. В центре ехали Дара, Аилис и мальчик, в чьи обязанности входило присматривать за лошадьми и выполнять роль слуги. К его седлу была привязана сильная лошадь, навьюченная багажом.
Дороги, по которым они ехали, были прорезаны колеями. На реках, через которые им приходилось переправляться, почти не было мостов. Иногда они пользовались паромами, что было небезопасно, но чаще всего они переходили реки вброд, на лошадях. К счастью, дожди еще не переполнили водой ручьи и реки, и путешественники преодолевали их, почти не замочившись.
Как оказалось, Никейл действительно самым тщательнейшим образом позаботился об удобствах для Дары. Днем они останавливались в городах, встречавшихся на их пути, чтобы перекусить в приличной таверне. Они устраивались на ночлег в уютных гостиницах, о чем договаривался человек, которого Никейл посылал вперед. Дара никогда не встречала этого человека, но у нее были причины быть ему благодарной. Он должным образом исполнял данные ему поручения.
Но не каждую ночь они проводили в гостиницах. Дважды они останавливались в усадьбах, которые, как сказал ей Никейл, были собственностью ее мужа. Доход от этих усадеб пополнял его казну. В одной из них им пришлось задержаться из-за снежной бури, бушевавшей в течение двух дней. Дару все вокруг радовало, но поведение хозяев привело ее в замешательство. Они были неотзывчивы и угрюмы. Аилис это тоже не понравилось, а Никейл обрадовался не меньше, чем Дара и Аилис, когда они покинули этот дом. Никейл дал себе слово, что расскажет Лаоклейну об их недоброжелательности, о том, что они не оказали должного гостеприимства его жене, английской леди. Вполне вероятно, что очень скоро им вообще не придется оказывать гостеприимства путешественникам, так как они лишатся места, где могли бы их принимать!
Эдинбург встретил их ледяной сыростью. Все было покрыто сырым туманом. И земля, и звезды. Из-за тумана не была видна вечная грязь этого города. Дара старалась сидеть поглубже в седле, таким образом борясь с холодом и усталостью – они были в дороге с самого рассвета. Солнце начало садиться. Никейл спросил Дару, остановятся ли они на ночь, или будут продолжать свой путь. Но Дара даже не могла себе представить, что будет где-то задерживаться, когда всего несколько часов отделяют ее от встречи с Лаоклейном.
В городе она смогла увидеть мало. Ее память запечатлела лишь высокие, узкие, каменные дома. Районы бедняков можно было определить по жуткому запаху мусорных куч и помоев. Около района Касл Хил в красивых домах сквозь ставни был виден золотой свет свечей и факелов. Ставни не могли заглушить полностью звуки веселья, вырывавшиеся наружу, когда открывали двери, чтобы впустить элегантного гостя. Лорды и леди прогуливались по этой фешенебельной части города в сопровождении крепких и сильных пажей. Было еще не поздно, вечер был приятным, но Дара была настолько уставшей, что ей казалось, вот-вот рассветет.
Никейл даже с большим волнением, чем она, ожидал прибытия в замок Эдинбург. Он не так сильно устал, мороз ему тоже был нипочем. Главной его заботой была безопасность его хозяйки. Он за нее отвечал. Пока они двигались по лесным тропам, по полянам, по холмам и пустошам, он был совершенно спокоен. Разбойники же обитали здесь, около людей и их жилищ.
Когда они поднимались по эспланаде к замку, Дара заговорила с Аилис. Минуту стояла тишина, а потом Никейл ответил глубоким голосом:
– Она спит.
Дара удивилась нежности, прозвучавшей в его голосе. Неужели она была действительно слепа, или сейчас выдумывала все эти вещи?
Она вгляделась в туман. Нет. Никейл был рядом с Аилис. Она спала на его широком плече.
При входе в замок они перепутали пароль и ответ. Но их впустили. Вышел королевский управляющий, проявив должное уважение к жене одного из самых преданных и любимых графов короля.
Дара попросила, чтобы ее провели в комнату, предназначенную для ее мужа, хотя ей сказали, что весь двор все еще находится за столом вместе с его величеством.
– Я не хочу, чтобы моему мужу сообщили о моем приезде. – Это было ее последнее указание, до того как она вместе с Никейлом и Аилис отправилась в покои Лаоклейна.
Неожиданно у нее появилось мрачное предчувствие, но она быстро отогнала его от себя.
– Никейл, как ты устроишься? Аилис останется со мной, но…
– Не волнуйтесь, миледи. У меня все будет в порядке. Я в замке не новичок. – Он передернул плечами, вспомнив соломенную постель на холодном полу рядом с храпящими слугами.
Дара видела, какими глазами он смотрел на Аилис, когда говорил. Сказав что-то о своей усталости, она удалилась из передней в спальню. Пусть побудут наедине. Если Лаоклейн не одобрит этот союз, то тогда у них очень мало времени побыть вместе.
Прошло немного времени. Аилис вернулась очень быстро. Глаза ее блестели, лицо раскраснелось. У нее был вид девушки, которую обняли и поцеловали.
Дара вымылась в холодной воде над умывальником, отказавшись от предложения Аилис поторопить слуг в замке помочь Даре.
– Я буду спать, когда ты вернешься, – сказала она откровенно, – Если бы ты могла расчесать мои спутанные волосы, я бы больше ни о чем тебя не просила.
Аилис медленно расчесывала ей кудри, и это успокаивало Дару, а когда она закончила, Дара сняла платье и скользнула под тяжелые одеяла. В комнате было тепло. Ресницы ее стали тяжелыми, и она уже сквозь сон слышала, как Аилис застегнула распахнувшееся платье и задула свечи. Она уже спала, когда Аилис вышла из комнаты.
ГЛАВА 26
Отсутствие света в его комнате должно было бы стать предупреждением Лаоклейну. Всегда, когда он возвращался, в канделябре горели свечи. Но сейчас все его внимание было сосредоточено на изнемогающей от желания красавице, которую он держал на руках. Если он и подумал о темноте, когда они вошли в комнату, то решил, что виной тому небрежность слуг в замке. Он не был пьян, но выпитое им вино бродило по его жилам, согревая его и зажигая в нем огонь, который он вот уже длительное время держал под контролем. По правде говоря, ни одна женщина не увлекала его надолго, перед глазами стоял живой и насмешливый образ Дары.
Этой ночью он решил твердо, что совсем не будет думать о Даре. Он был решительно настроен на то, чтобы позволить леди Лайн обольстить его. Жена французского посла дала ясно понять в тот самый момент, когда ее познакомили с хмурым и красивым шотландским лордом, что она должна быть с ним. Сегодня ночью она была уверена, что достигнет своей цели.
Он тянул ее за собой через темную переднюю к себе в комнату, освещенную лишь огнем, горевшим в камине. К сожалению, ее мягкий смех неприятно контрастировал с воспоминаниями о Даре. И вдруг ему захотелось покончить со всем этим как можно скорее.
